Сочинения. Том 2. Иду на грозу. Зубр. Даниил Гранин
Читать онлайн книгу.
принца, – говорил Бочкарев. – Кандидат, физик, подаешь надежды, молод. Чего мы будем гадать, бери и властвуй.
– А зачем мне это нужно? – спрашивал Крылов.
– Вот тебе и на. Приехали! Лабораторией должен руководить ученый. А нашей – физик. Старик чувствует.
– Ох этот старик!
Несмотря на все слабости Голицына, они почитали его. Что бы там ни говорилось, шеф по праву слыл одним из основоположников науки об атмосферном электричестве. Последний зубр, старая школа, он, как никто, знал проблему в целом – правда, скорее как метеоролог, а не как физик. Он обладал широтой, но ему не хватало глубины, которая требует узости.
– Кое-чем тебе придется пожертвовать, не без этого, – говорил Бочкарев, – но важен общий выигрыш.
Крылов сплюнул в пролет.
– Иначе что же, иначе Агатов, – сказал Бочкарев. – Ты откроешь дорогу Агатову. А что страшного? Он хороший организатор.
– Да-да, многие так считают. Но ты! Он же не творческий человек. Он бесталанен. Это опасно, как гангрена. Недаром он рвется к этой должности. Еще до Пархоменки был у нас такой завлаб Сирота, дурак дураком. Агапов спихнул его, все были рады, но я тогда уже почувствовал, что Агатов для себя старался. А прислали Пархоменко. Ну, Пархоменко – доктор, талантище, Агатову не по зубам. Вы небось полагали, что Агатов в восторге от Пархоменки. Как бы не так! Он его тоже выпихивал, только на сей раз наверх выдвигал. Бог ты мой, какие вы все слепцы!
– Любим мы преувеличивать, – сказал Крылов. – Ну, хочет быть начальником – значит, будет хорошо работать. А я не хочу. Мне со своей темой не разобраться. Чего ради я буду еще с вами возиться. Да я и не умею.
– Учись. Еще Офелия говорила: все мы знаем, кто мы такие, но мы не знаем, кем мы можем быть.
– Офелия для меня не авторитет. Ей не предлагали быть начальником лаборатории. Мне надо добивать свою тему. Не нужен мне берег турецкий.
– А всякая шушера в лаборатории тебе нужна? – рассердился Бочкарев. – Вот увидишь, что получится.
Склонный к анализу, он неумолимо выводил печальные последствия отказа Крылова.
– А почему бы тебе не пойти на эту должность? – спросил Крылов. – Ты так хорошо понимаешь необходимость самопожертвования.
Бочкарев считался лучшим специалистом по измерительной технике. Ему несколько раз предлагали защищать докторскую – он только пожимал плечами: зачем, разве он станет больше знать оттого, что получит степень доктора? Он нисколько не рисовался, этот маленький горбун с большой яйцевидной лысой головой. Временами, наблюдая, как он, бормоча и пришептывая, колдует над схемой, Крылов понимал, что ничего более приятного для Бочкарева не существует.
«Его величество эксперимент, – поддразнивал Голицын, – нет, отклонение стрелки – это еще не наука». Бочкарев мягко соглашался, но иначе он работать не мог. Конечно, из муки можно изготовить разное, оправдывался он, но в любом случае для этого надо смолоть зерно.
Бочкарев заходил по площадке, отшвыривая ногами ведра.
– Где уж мне с такой рожей. Может, это