Шаман разливала зелье по деревянным кубкам, держа черпак в зубах. Ловко это у нее получалось, многолетний опыт не пропьешь.

      – Сила внутри тебя, – объяснила волчица, – надо только ее почувствовать. – Ки устало плюхнулась на мохнатый зад и выжидательно уставилась на меня всезнающими карими глазищами.

      Я посмотрела на волчицу, она на меня, и обе мы – на кубок.

      – Что хлопаешь зенками, пей! – гаркнула Ки. – Зря я, что ли, возилась с огнем и котлом!

      Я схватила кубок и отхлебнула.

      Недурно, вовсе не противно, похоже на похлебку. Овощную.

      – А что это такое?

      – Супчик из грибочков, которые мы нарыли под пеньком. У них особые свойства.

      – Ик, – отозвалась я, глядя на пустое дно кубка. – И что теперь будет?

      – Не знаю. Если не подействует, добавка твоя. – Шаман кивнула на второй кубок. Я испуганно вытаращила глаза на волчицу, но ее невозмутимость ничем нельзя было пробить.

      Оборотень плюхнулась на живот, сложила лапы.

      – Подождем действия. – И мы стали ждать: я – в ужасном предчувствии, а волчица, как всегда, безоблачно и с достоинством. Через полчаса ерзанья как на иголках я так ничего и не почувствовала.

      Но шаман, усмехнувшись, поднялась и поманила меня за собой. В ночной тишине мы не спеша шли по дорожке, над нами светила луна, в траве стрекотали кузнечики. Лес еще не ушел на ночной покой, не заснули птицы, хоть белки и спешили в свои гнезда и норы.

      Мы сели на берегу нашего любимого пруда, вдыхая ароматы трав и чистой воды, любуясь светом звезд.

      – Ты видишь? – спросила шаман. Я удивленно оглянулась, но ничего не увидела.

      – Приглядись к отражению, – тихо сказала волчица. – Она струится вокруг тебя и видна в свете луны.

      Я посмотрела и увидела.

      Косые лучи падали на нас сверху, серебря и без того седой мех оборотня, заставляя мои ладони светиться потусторонним светом.

      В зеркале лесного озера за мной тянулись бесчисленные отсветы отражений. Подняв руки, я увидела, как за ними тянется шлейф повторений, каждое из них сияло. Я широко открыла измененные зельем глаза и рассматривала струящуюся вокруг пальцев силу. Оторвавшись от меня, маленькая частичка угасала, это уходящие секунды жизни.

      Сила бытия выглядела, как спирали ярко-зеленого света. Они завивались в кольца и были везде, ползли по земле, толчками поднимались по стволам деревьев. Все вокруг струилось жизнью.

      Она была всюду, яркая, зеленая, как листва молодого деревца, в ней не было ничего гнилостного, тусклого, как в потустороннем призрачном огне. Это сама суть, сама жизнь, без нее не будет ничего. Она была даже в темноте под поваленным деревом, под прошлогодним листком, сочилась сквозь тело ящерицы на камне, впитывалась в окаменелость и уходила в саму землю, чтобы, вновь вернувшись