Но, государь мой, если мой позор

      Лишь в том, что я не льщу из лицемерья,

      Что на ветер я не бросаю слов

      И делаю добро без обещаний,

      Прошу вас, сами объясните всем,

      Что не убийство, не пятно порока,

      Не нравственная грязь, не подлый шаг

      Меня так уронили в вашем мненьи,

      Но то как раз, что я в себе ценю:

      Отсутствие умильности во взоре

      И льстивости в устах: что мне в вину

      Вменяется не промах, а заслуга.

      Ты лучше не являлась бы на свет,

      Чем раздражать меня!

      Так вот в чем горе!

      В пугливой целомудренности чувств,

      Стыдящихся огласки? Как вы, герцог?

      Что скажете? Лишь та любовь – любовь,

      Которая чуждается расчета.

      Вы женитесь на ней? Она сама

      Дороже всех приданых.

      Лир, отдайте

      Корделии обещанную часть,

      И я ее сейчас же объявлю

      Бургундской герцогиней.

      Я сказал,

      Что не отдам. Я клятв не изменяю.

      Жаль, но тогда с отцом вы жениха

      Утратили.

      Ну что ж, бог с вами, герцог:

      Не я вас привлекала, а корысть.

      Корделия, лишенная наследства,

      Твое богатство – в бедности твоей.

      Отверженная, я завладеваю

      Тобой, мечта и драгоценный клад,

      Как подбирают брошенные вещи.

      О боги, боги, в этом униженье

      Я лишь люблю ее неизреченней.

      Приданого лишенная пристрастно,

      Будь королевой Франции прекрасной.

      Я этот перл бургундским господам

      За многоводный край их не отдам.

      Корделия, простись с двором суровым.

      Ты лучший мир найдешь под новым кровом.

      Она твоя, король. Иди с ней прочь,

      Нам с ней не жить. Она не наша дочь.

      Ступай от нас без ласкового слова

      И без благословения отцова.

      Пойдемте, герцог.