Надежда Дурова. Алла Бегунова
Читать онлайн книгу.
Если в Москве они находились 20 февраля, то к 5 марта 1809 года, означенному в рапорте Императорского военно-сиротского дома как поступление Чернова 4-го, дети непременно должны были прибыть в северную столицу, потому что дорога из Москвы в Петербург зимой занимала примерно от 6 до 9 дней.
Замечание о зимней дороге, которая «начинала портиться» (в феврале-то! – А. Б.), можно отнести к обычному для Надежды Андреевны приему, который она не раз применяла в книге, когда хотела скрыть, затушевать факты своей жизни, по ее мнению, читателям ненужные.
О своем втором отпуске, еще более длительном (три месяца, с 13 декабря 1810 по 15 марта 1811 года), Дурова в «Кавалерист-девице…» вообще не упомянула. Но была она в это время в столице. Об этом свидетельствует ее письмо графу Аракчееву, написанное в Санкт-Петербурге: «…простите мне ваше сиятельство, что я осмелился писать к вам, тогда когда мог бы иметь щастие лично благодарить вас за все милости, которыми был вам обязан, но мундир мой в таком состоянии, что я против воли должен лишить себя щастия явиться вашему сиятельству…»[82]
Интересно то, что этот отпуск Дуровой совпадает с рождественскими каникулами в Императорском военно-сиротском доме (с 24 декабря по 10 января), когда кадетов отпускали к родителям или к родственникам, живущим в столице. Как известно, брат А.В. Дурова Николай жил в Петербурге в доме Кузьминой, расположенном на Сенной площади.
О том, что она была в гостях у своего дяди, Надежда Андреевна в книге написала. Однако она отнесла этот визит к какому-то своему мифическому отпуску в 1816 году, о котором в ее формулярном списке ничего не сообщается. Зато время для того, чтобы рассмотреть дом и картину, открывающуюся из его окон, у нее было:
«Петербург. Я приехала прямо к дяде на квартиру; он все на той же и все также доволен ею – смешной вкус у дядюшки! Квартира его на Сенной площади, и он говорит, что имеет всегда перед глазами самую живую и разнообразную картину. Вчера он подвел меня к окну: посмотри, Александр, не правда ли, что зрелище живописное?… Слава Богу, что дядюшка не сказал – прекрасное! Тогда я не могла б, не солгавши, согласиться; но теперь совесть моя покойна; я отвечала: „Да, вид картинный!“ – прибавя мысленно: „только что картина фламандской школы…“ Не понимаю, как можно находить хорошим что-либо неприятное для глаз! Что занимательного смотреть на толпу крестьян, неуклюжих, грубых, дурно одетых, окруженных телегами, дегтем, рогожами и тому подобными гадостями! Вот картина, всегда разнообразная, которою дядя мой любуется уже девять лет кряду»[83].
Сенная площадь получила свое название от Сенного рынка, располагавшегося на ней в начале XIX века. Крестьяне из пригородных деревень торговали здесь сеном, овсом, хомутами, колесами, кожей, колымажной мазью, подковами и другими предметами для упряжек и упряжных лошадей. Похоже, корнет Александров не только из окна дядиной квартиры рассматривал это торжище и все «гадости», продававшиеся на нем. Зимой 1810–1811 годов во время ежедневных прогулок по городу Надежда Андреевна,
РГВИА. Ф. 26. Оп. 1/152. Д. 508. Л. 226–228. Письмо корнета Мариупольского гусарского полка Александрова графу Аракчееву от 11 марта 1811 года.
Избранные сочинения кавалерист-девицы Н. А. Дуровой. – М.: Московский рабочий, 1983. С. 240–241.