На днях, когда я, сидя, как обычно, за компьютером, работал над очередной статьей, неожиданно глухо затрещал домашний телефон. Я удивленно уставился на аппарат, как на некий странный и давно сгинувший в прошлое реликт первобытной эпохи: с тех пор, как в моду прочно вошли «мобильники», последний раз он звонил, наверное, в советские времена. Однако вскоре, придя в себя, я поднял трубку и на другом конце провода услышал до боли знакомый голос:

      – Здравствуйте, извините, можно попросить к телефону Голиба?

      – Гриша! – радостно выкрикнул я в трубку, вспомнив, наконец, своего товарища по студенческой жизни.

      – Узнал, скотина… – разочарованно произнес приятель – а я собрался, было, тебя подколоть.

      Я улыбнулся. В сознании мгновенно всплыли яркие и безоблачные картинки из нашего, казалось бы, совсем недавнего прошлого, когда не проходило и дня без того, чтобы не подшутить над кем-либо из сокурсников, не поприкалываться друг над другом.

      В этом отношении, мы с Гришей, на курсе, были своего рода Тарапунькой и Штепселем (или, как – чуть позже – Карцевым и Ильченко): он – высокий, худощавый и светловолосый, с озорными и хитроватыми, вечно смеющимися глазами, и я – чуть ниже среднего роста, смуглый брюнет, постоянно ищущий себе приключения на одно место.

      – Ты где? В Питере?! – стало доходить до меня постепенно.

      – Да! – окончательно рассеял мои сомнения друг – Уже, с полчаса, как из «Пулково»…

      – Где ты остановился? У кого? Какой район? – забросал я его вопросами, чувствуя, как из недр моего существа просыпается нечто давно уснувшее и в то же время, такое радостное, волнующее и щемящее душу чувство, словно я ждал этого момента всю