Бесполезный человек. Дмитрий Николаевич Москалев
Читать онлайн книгу.
средствам сухого кашля, грибка и язв.
Острожник никогда не думал бежать – это невозможно. Единственный выход вел наверх, туда, откуда его привели. Лифт спускался лишь иногда, но никто никогда не посещал его, заключенный всячески старался отогнать от себя мысли о том, что его закрыли навсегда, бросили гнить в сырости и темноте, слышать постоянный шелест тараканьих лап у себя над головой. Выход, не зная усталости, стерег автоматический пулемет, который в отличии от преторианского стража, никогда не дремал.
Ему казалось, ещё немного, и он заболеет – и это окажется его последняя болезнь, тогда он умрет, тогда все закончится. Его мертвого скинут в яму, закрыв за ним крышку мусорной шахты, и тогда, его острог опустеет навсегда, его даже не сожгут, его даже не оденут в погребальную одежду. Никаких почестей, никаких гостей на похоронах.
Но им давали такие мощные лекарства, после которых хотелось жить, которые придавали сил на месяцы вперед. Зачем? Что бы продлить мучения? Лучше бы его тело обглодали голодные крысы, там внизу.
Узник все ещё помнил те незнакомые голоса и стоны, эхом долетающие до его камеры, откуда-то сверху, через маленькое отверстие вентиляции – из комнаты пыток. Огромного длинного зала, уставленного орудиями агонии и извращенных человеческих умов.
В этот зал его вводили не раз.
Его так сильно мучила тоска, что единственная надежда на освобождение для него была смерть. Тоска приходила судорогами, то обострялась, то утихала.
Когда заключенный впервые ощутил голыми ступнями холод каменного пола, он понял, что останется в этой камере, три на три метра, навсегда. Тогда вся его душа опустилась куда-то в ноги, он поник, ведь его вид мог жить не одно столетие, а эти столетия могли превратиться для него в один сплошной бесконечный кошмар.
Он часто плакал, тогда его пугали стоны и вздохи, доносившиеся до его слуха, крики агонии прекратились, замолчали голоса, сейчас же его пугала тишина, и едва слышные шаги за решеткой.
Человек не заслуживает такого отвержения обществом, не заслуживает всех тех страданий, которые на него обрушились. По крайней мере, он так думал про себя.
Его же народ воздал ему сполна, поставив его на одну черту с ужаснейшими преступниками и обрушив на него земную кару – погребение в темнице заживо.
Власть сжимала в тиски и ломала любого, кто вставал против неё, кто бы мог осмелиться изменить каноны уродливой нравственности, законы сильнейших. И кем бы ни был человек – он являлся лишь гостем перед всесильным кланом всемирных убийц и пожирателей.
Только внизу заключенный чувствовал себя в безопасности, когда ещё он был свободен, и волен определять свои действия сам.
Кормили его несносными объедками, иногда просто забывая о нем, оставляя голодным, заставляя его желудок переваривать самого себя.
Фигуры приблизились совсем близко, так близко, что заключенный смог разобрать шум за решеткой. Он напряг слух, и уловил едва уловимое перебирание ног, словно кто-то