Тайна леди Одли. Мэри Элизабет Брэддон
Читать онлайн книгу.
красивый и равнодушный адвокат относился к жизни, как к абсурдной ошибке, и считал, что разумный человек не может воспринимать всерьез все происшествия этой глупой жизни.
Его хорошенькая смуглолицая кузина могла в него влюбиться по уши, могла твердить ему об этом в своей очаровательной женственной манере по сотне раз на день в течение всех 365 дней в году; но до тех пор, пока она не дождется того единственного 29 февраля и не скажет ему прямо: «Роберт, ты женишься на мне?» – он даже и не будет догадываться о ее чувствах.
С другой стороны, даже если бы он сам влюбился, то его чувство было бы сродни смутному, слабому ощущению; он мог бы прожить всю жизнь, испытывая лишь легкое недомогание – то ли любовь, то ли несварение желудка.
Итак, совершенно напрасно скакала моя бедная Алисия по дорожкам вокруг Одли все те три дня, что молодые люди провели в Эссексе; зря тратила время, надевая хорошенькую амазонку и шляпу с плюмажем в надежде случайно повстречать Роберта и его друга. Черные локоны (не пушистые завитки леди Одли, а тяжелые блестящие локоны, обрамляющие стройную смуглую шею), розовые капризные губки, прямой нос, смуглое лицо с ярким румянцем, который вспыхивал на нем при виде апатичного кузена, – все это напрасно бросалось к ногам скучного зануды Роберта Одли, и лучше бы ей было спокойно отдыхать в прохладной гостиной Корта, чем напрасно загонять лошадь под жарким сентябрьским солнцем.
Рыбная ловля – не самое веселое времяпрепровождение, и неудивительно, что в день отъезда леди Одли молодые люди (один из-за своей сердечной раны был просто не способен ничему радоваться, другой же вообще не нуждался в развлечениях), итак, молодые люди начали уставать от тенистых лип и извилистых ручьев вокруг Одли.
– На Фигтри-Корт, конечно, не веселее, – размышлял Роберт вслух, – но в целом, я думаю, лучше, чем здесь; там, по крайней мере, рядом табачная лавка, – добавил он невозмутимо попыхивая отвратительной сигарой, которую ему доставил хозяин таверны.
Джордж Толбойс, который согласился на поездку в Эссекс, только чтобы не противоречить своему другу, совсем не возражал против немедленного возвращения в Лондон.
– Я с радостью вернусь, Боб, – говорил он, – так как хочу съездить в Саутгемптон, я не видел моего малыша почти месяц.
Он всегда называл своего сына «малыш» и говорил о нем скорее с печалью, чем с надеждой. Казалось, мысль о мальчике не утешает его. Он чувствовал, что мальчик никогда его не полюбит, даже более того, у него было смутное предчувствие, что он не доживет до той поры, когда Джорджи станет взрослым.
– Я не романтик, Боб, – говорил он иногда, – и поэзия для меня – пустой звук, но после смерти жены у меня такое чувство, как будто я стою на пустынном берегу, сзади надо мной нависли огромные страшные скалы, а к моим ногам медленно, но верно подбирается волна. Кажется, что с каждым днем этот мрачный безжалостный поток все больше приближается, не набрасывается на меня с ревом и воем, нет, но ползет, подкрадывается, скользит мне навстречу, готовый сомкнуться над моей головой, когда я меньше всего ожидаю конца.
Роберт