– Так точно, выполнять! – развернулся на сто восемьдесят градусов и чуть ли не побежал, бряцая звонкими орденами, в сторону уборной. Открыл дверь, зашёл внутрь, закрылся изнутри и сел на унитаз. Потом достал из кобуры табельный пистолет, зарядил и приставил дулом к подбородку.

      Его сейчас одолевала единственная мысль, не дававшая покоя. А расскажи он товарищу Великому Вождю всю правду, пришлось бы ему сейчас заканчивать последнюю главу своей жизни в таком непотребном для совершения самоубийства месте? А правда была горькой. На вооружении непобедимой, доблестной армии было всего десять ядерных ракет. И те были сбиты проклятым супостатом ещё на подлёте к цели. Ошалевший от подобной наглости омерзительный враг запустил в ответ свои ракеты, нанеся любимой Родине такой удар, что после него не выжил никто, кроме тех, кто находился в бункере. Не было уже ни великой, непобедимой армии, ни мудрой, любимой партии, ни храброго, терпеливого народа. Они все погибли. Генерал смог бы отдать приказ только призракам тех миллионов, что служили в армии до войны, и то если бы умел разговаривать с мертвецами. Это, разумеется, было невозможно с точки зрения идеологии Великих Вождей, а, значит, генералу более ничего не оставалось, как признать поражение великой страны, непобедимой армии, что согласно законам любимой Родины каралось расстрелом. Можно было, конечно, и спектакль разыграть: связаться с несуществующими армиями и приказать им идти в бой, а потом ждать, пока презренный враг придёт по их души. А потом надеяться на милость клятых капиталистических свиней. Но, в конце концов, он генерал, а не клоун, чтобы даже перед товарищем Великим Вождём разыгрывать глупый комедийный спектакль, лишь бы ублажить его святейшую для каждого добропорядочного гражданина душу и разум. Лучше уж пулю себе в лоб в уборной! «Хоть уйду, как солдат!» – генерал решительно вдавил дуло в подбородок и нажал на курок.

      Великий Вождь аж подскочил от глухого хлопка, раздавшегося в уборной. Обернулся в сторону двери весь побледневший с ошалелыми от испуга глазами.

      – Товарищ Великий Вождь, вы только не переживайте! – подбежала к нему товарищ секретарь, встала на колени и погладила ноги.

      – Ужас какой! – возмутился Верховный и поднял бедную товарища секретаря с колен. Та, пожалуй, на седьмом небе от счастья была, понимая, что сейчас находится в объятьях лидера нации. Остальные, кто находился в бункере (было их семеро: двое телохранителей и пять секретарш, более никто спуститься вниз не успел), ревниво глядели в сторону товарища секретаря, ибо каждый из них сам желал оказаться в объятьях Великого Вождя, независимо от пола. Чем она такая, сякая заслужила сию великую честь быть сейчас в руках Верховного?!

      – Простите, товарищ Великий Вождь! – сердечко товарища секретаря волнительно билось, как после пробежки, желало вырваться из груди от подобного блаженства. Сам Верховный её порицает! Да пусть хоть расстрелять прикажет! Значит, заслужила!