Приключения капитана Коркорана. Альфред Ассолан
Читать онлайн книгу.
вот именно так, как она в эту минуту смотрит на господина секретаря…
При этих словах секретарь встал и сел позади президента.
– Тигрица, – продолжал Коркоран, – медленно шла к реке, протекавшей в нескольких шагах от меня. Но вдруг я увидел изумительное зрелище. Луизон, шедшая до сего времени невозмутимо спокойно и величественно, вдруг остановилась и, вытянувшись во весь рост, припала брюхом к земле и продвигалась вперед чрезвычайно медленно и осторожно, чтобы никто ее не видел и не слышал, около длинного и толстого ствола дерева, лежавшего на песке на берегу Макинтоша.
Я шел позади нее, готовясь выстрелить при первом благоприятном моменте. Но я был крайне изумлен, подойдя к этому стволу дерева, так как увидел, что оно обладало лапами и покрыто было чешуей, блестевшей под лучами солнца; глаза были закрыты, а пасть полуоткрыта.
Это был крокодил, спавший на песке под горячими лучами солнца сном праведника. Он спокойно похрапывал, как храпят крокодилы, не имеющие на совести какого-либо недоброго дела.
Этот сон, эта поза, полная грации и неги, и не знаю что еще, по всей вероятности, ввели Луизон в искушение. Я видел, как раздвинулись и шевелились ее губы; она смеялась, как шалун-школьник, намеревающийся ловко подшутить над своим школьным учителем. Она осторожно и тихо засунула всю лапу в пасть крокодила, пытаясь вырвать язык этого сони и полакомиться им в виде десерта, так как Луизон была отъявленной лакомкой, а это порок ее пола и ее возраста.
Но она очень строго была наказана за свое злобное намерение.
Не успела она прикоснуться к языку крокодила, как пасть его сомкнулась. Он открыл глаза, большие глаза зеленого цвета морской воды… Я и теперь вижу эти глаза как бы перед собою… Он поглядел на Луизон с выражением изумления, гнева и боли, описать которое невозможно. Со своей стороны, Луизон было не до шуток. Дорогая моя бедняжка яростно пыталась выдернуть лапу из острых зубов крокодила. По счастью, она так сильно впивалась когтями в его язык, что несчастный не имел возможности напрягать все силы и отрезать ее лапу, что он мог сделать без всякого труда, будь свободен язык.
До сих пор бой был равен, и я не знал, кому из двух противников желать успеха, потому что, во всяком случае, поступок Луизон был предосудителен и ее шутка была крайне неприятна ее противнику. Но дело в том, что Луизон была так прелестна! Она была полна грации, члены ее тела были так изумительно гибки, движения так красивы и разнообразны! Она похожа была на молодую кошечку, играющую на солнце под надзором матери!
Но, увы! Не до игры было ей, мечущейся по песку, испуская яростное рычание, разносившееся далеко в пустом лесу. Обезьяны, в полной безопасности рассевшиеся на ветвях кокосовых деревьев, смеясь, любовались этой отчаянной битвой. Бабуины, показывая Луизон макакам, делали ей, положа мизинец на нос и распустив при этом все остальные пальцы, насмешливое движение рукою точно парижские гамены[3]. Один из них, очевидно гораздо смелее прочих, даже спустился с ветки
Гамен – уличный мальчишка.