Коммодор Хорнблауэр. Сесил Форестер
Читать онлайн книгу.
Швецию от союза с корсиканцем, сохранить балтийский торговый путь и доступ к северогерманскому побережью для вылазок против французских коммуникаций. Не исключено, что под таким нажимом и Пруссия переметнется на другую сторону, особенно если каким-то чудом Бонапарт начнет терпеть поражения. Все это входило в задачи Хорнблауэра: убедить Швецию отказаться от застарелой вражды с Россией, а Пруссию – расторгнуть навязанный ей союз с Францией, при этом не повредить балтийской торговле. Неверный шаг погубит все.
Хорнблауэр отложил бумаги и уперся невидящим взглядом в стену. Туман, лед и мели в Балтийском море; русский флот, шведский флот и французские каперы; балтийская торговля, русский союз и позиция Пруссии; высокая политика и жизненная коммерция; в следующие несколько месяцев судьба Европы будет висеть на волоске, и вся ответственность ложится на плечи британского коммодора. Пульс участился, мускулы напряглись, как всегда в предвкушении опасности. Почти год он не испытывал ничего подобного, с того дня, когда входил в большую каюту «Виктории» выслушать приговор трибунала, который мог осудить его на смерть. Ему неприятно было это предчувствие беды, предчувствие непомерной ответственности; не этого он ждал, когда в середине дня с легким сердцем ехал за приказами. И ради этого он оставляет дружбу и любовь Барбары, жизнь сельского помещика, покой и мир новообретенного дома!
Однако даже сейчас, в минуту почти отчаяния, почти обреченности, грядущие задачи мало-помалу раззадоривали его живой ум. Адмиралтейство дало ему полную свободу – тут грех жаловаться. Ревель замерзает в декабре; Кронштадт – и в ноябре. Когда станет лед, ему придется держаться южнее. Замерзает ли Любек? Если так… Не замечая, что делает, Хорнблауэр резко отодвинул стул. Он не мог мыслить продуктивно, сидя за столом – это было все равно как надолго задержать дыхание. Сравнение было тем более точным, что, вынужденный напрягать мозг в сидячем положении, он испытывал характерные симптомы медленного удушья – давление поднималось, он начинал метаться.
Сегодня ничто не заставляло его сидеть без движения; отодвинув стул, он мог свободно расхаживать взад-вперед по комнате, от стола к окну и обратно – места столько же, а препятствий куда меньше, чем на шканцах иных из его кораблей. Едва Хорнблауэр заходил по комнате, как дверь приоткрылась и в щелку, привлеченный скрипом отодвигаемого стула, заглянул Браун. Ему хватило одного взгляда: капитан принялся мерить шагами комнату, а стало быть, спать скоро не ляжет.
Браун был умный малый, направивший всю свою сметку на заботы о капитане. Он тихонько притворил дверь и целых десять минут выжидал, прежде чем снова ее открыть. За десять минут Хорнблауэр вошел в ритм ходьбы, и мысли его устремились в русло, с которого их не так просто было свернуть. Браун, не привлекая к себе внимания, проскользнул в комнату – трудно даже сказать, заметил ли его Хорнблауэр вообще. Соразмеряя свои перемещения с ритмом капитанской ходьбы, Браун добрался до свечей – они уже пыхали и чадили, – снял нагар, перебежал