Гамильдэ-Ичен нагнал всадников уже в конце пути. Тянулись кругом невысокие сопки, кое-где поросшие лиственницами, кедрами и березами, блестела под солнцем река, а далеко за ней синей стеною вставали Хантайские горы.

      Воины подозрительно оглянулись на стук копыт, многие взялись за сабли.

      – Спокойно, – передавая Эрдэнэту бортохо (флягу) с арькой, ухмыльнулся Баурджин-нойон. – Это мой человек – Гамильдэ. Я о нем говорил.

      Гамильдэ-Ичен – темно-русый, большеглазый, тощий – экипировался для перехода со всей возможной тщательностью: поверх голубой шелковой рубахи натянул серебристую, тщательно начищенную песком кольчугу, привесил к поясу саблю, а за спину – саадак с луком и стрелами. У седла нарочито небрежно болтался сверкающий металлический шлем, а налетавший ветер развевал за плечами юноши изумрудно-зеленый чжурчжэньский плащ, заколотый серебряной фибулой с изображением сокола. Это не говоря уже о том, что Гамильдэ, как опытный воин, явился, имея за спиной четырех заводных лошадей.

      – Сонин юу байнау, Баурджин-нойон? – подъехав ближе, приветствовал Гамильдэ-Ичен. – Какие новости?

      – Здравствуй, Гамильдэ. – Баурджин улыбнулся. – Рад, что ты со мной. Ты что так вырядился? Думаешь, мы на войну собрались?

      – На войну, не на войну, – приосанился юноша. – Какая разница? Выдел бы ты только, нойон, каким глазами смотрели на меня девчонки в кочевьях, мимо которых я проезжал!

      – А, вон оно что, – расхохотался Баурджин. – Так ты, значит, заодно и невесту себе решил присмотреть?

      – А чего бы и не присмотреть, коль есть к тому такая возможность?

      – Верно, что и сказать – жених! Эрдэнэт-гуай, – молодой нойон обернулся к посланнику, – нет ли у тебя на примете какой-нибудь хорошей девушки?

      – Как же нет?! – Эрдэнэт всплеснул руками. – Знаешь, уважаемый Баурджин, я вот как раз только что подумал об одной девушке из хорошего рода. Так вот, у нее есть старшая сестра…

      – Старшая?

      – Очень работящая и умница, каких мало! Работа в ее руках спорится, не всякий арат угонится. Все делает, все умеет – и на лицо пригожа. Пусть твой человек засылает сватов – не пожалеет!

      – Зашлем, а, Гамильдэ? – подначил приятеля Баурджин. – Осенью, глядишь, и на свадьбе твоей погуляем – уж попьем арьки!

      – О, арьку она прекрасно готовит! – Эрдэнэт восхищенно поцокал языком. – Одна бортохо с ее арькой десятерых с ног свалит.

      – Одна бортохо? Десятерых? – недоверчиво покачал головой Гамильдэ-Ичен.

      Посланник тут же поправился:

      – Ну, семерых – точно! Верно, Алтансух?

      Тот,