Паломничество с оруженосцем. Тимофей Юргелов
Читать онлайн книгу.
желтых игл; далекая музыка в бору; проплывающие рубки пароходов, с мачтами и флажками (река снова отступила от старого берега, и были видны только надстройки судов, проходивших по ней), – казалось, белоснежный особняк ползет по ярко-зеленому лугу, – все это вдруг напомнило время, проведенное в пионерских лагерях. Андрей сел на обросшем корой корне повисшей над бездной сосны. На него нахлынули воспоминания детства: первый поцелуй девочки (не той, в которую был влюблен), первый стакан вина в деревенской пивнушке (первая тошнота с головной болью), упоение собой и жизнью, которое должно, как тогда казалось, становиться все сильнее… А не должно – не стало. Эти образы утишили грусть, Андрей словно погрузился в дрему. Приятный холодок пробегал между лопатками, его всего охватывал прилив зябкого онемения. Огромный шар багрово-розового, мглистого, не слепящего уже солнца повис над лесистым горизонтом с синими дымками городских труб. Он поднялся и решил пройти еще немного вперед.
Перешагнул два или три забора и вдруг остановился как вкопанный: он узнавал и не узнавал это место. «Нет!.. – проговорил Андрей. – Слишком невероятно…» Но вот камера хранения… Дальше ─ корпус… Какое все маленькое и неказистое! И даже стол в кустах, где глотал слезы над первым в жизни письмом, состоявшим всего из одной фразы: «Мама приижай», – сквозь него пробилась трава, он облез, но еще жив. Только все пришло в запустение, заросло пыреем и осотом. Краска с заколоченных деревянных корпусов осыпалась, щиты с горнистами и барабанщиками упали. «Да, это – тот самый лагерь». Будто кто-то на мгновение сжал его сердце и горло нежной, сильной рукой. Андрей вспоминал более поздние годы в других лагерях, а про него и думать забыл. Вот и та аллея… (Он брел по колено в траве, как по лугу.) И беседка (где они сидели с мамой, а он ел соленые от слез груши) наполовину развалилась, но еще стоит… Через неделю родители погибли – маленького Андрея оставили еще на месяц в лагере. Когда дед забирал его, то сказал, что они надолго уехали. Правду от него скрывали целый год. Но он все равно почувствовал неладное: потому что их вещи переехали к старикам вместе с ним, и бабушка часто без причины плакала, а дед на нее цыкал. Только через год признались, что мама с папой не приедут уже никогда… У Андрея страшно защипало в носу – он вскочил и пошел прочь от беседки, стараясь убежать от того нестерпимого горя, вырвавшегося из глубин, словно не было сорока притупляющих лет…
На выходе из лагеря поднял глаза и испытал нечто похожее на испуг: на него в упор смотрел незнакомец. Тот сидел на перилах жилого когда-то корпуса с книгой на коленях и, опершись спиной на столбик, поддерживающий навес, ковырял в носу. Андрей никак не ожидал здесь кого-нибудь встретить. Человек уставился на него с сосредоточенной рассеянностью, сдвинул сердито брови, при этом скроил идиотскую мину, – по всей вероятности, мысли его были где-то далеко. Напоминал незнакомец желчного херувима, с поредевшей кудрявой шевелюрой. Видимо, он не очень обрадовался появлению постороннего. Андрей тоже никого не хотел