Плеснул в рюмки еще рома, наклонился к ней, заглядывая в глаза. И она невольно отодвинулась – там, на дне его глаз, клубилась тьма. Горячая, живая. Голодная.

      – На сколько мне известно, нет.

      – Это хорошо. Тогда не слушая меня и гуляй. Гуляй, капитанская дочь! – Поднес рюмку к ее губам, заставляя выпить. И неожиданно:

      – Давай потанцуем.

      Марита поперхнулась, закашлялась – ром? Да это какое-то адское зелье! – и с трудом выдавила улыбку.

      – Без музыки?

      – Почему «без»? Мое сердце стучит в ритме румбы, разве ты забыла?

      Он взял ее за руку, прижал ладонь к своей груди.

      И она услышала. Тук… тук, тук. Раз… два, три. Три стука на четыре такта, все верно – настоящая румба.

      – Ваши европейские сердца пугливы, они стучат все время одно и то же: тик-так, тик-так, отсчитывают секунды, боясь сменить ритм. Поэтому и умирают рано – изнашиваются от монотонной работы. Заканчивают жизнь, как и начинали: в безнадежных попытках убежать от времени… А сердца кубинцев свободны и вольны танцевать.

      Она облизала губы и попыталась отнять руку.

      – Ну да, теперь. После революции. Раньше-то было не до танцев, сплошное угнетение и рабство. А теперь все вольны и все танцуют… так?

      – Почти, – он перестал улыбаться. Сдавил ее руку, словно тисками. – Почти так, капитанская дочка, но не совсем. На самом деле сердца кубинцев танцевали всегда: и тогда, когда их владельцы голодали, и когда погибали от пуль. Мы не можем иначе, никто не заставит нас склониться и замереть. Но знаешь, это были невеселые танцы.

      – В оковах голода и каторжного труда, – подсказала она с вызовом и внутренне усмехнулась – а ведь ей удается. Не так уж и сложно, оказывается, сбивать команданте с толку, уводить разговор в сторону. Сейчас он заведется…

      – Ты смеешься, капитанская дочка? Тебе смешно. Ты ведь не знаешь, как здесь жили раньше, – его глаза сверкнули гневом, казалось, тлеющие в них искорки разгораются в жаркое пламя. – Тридцать процентов населения не знали алфавит, а образованными были только десять процентов. Семьдесят процентов голодало, и всего пять – были сыты. Люди рождались и жили в грязи, а умирали от болезней, которые современная медицина давно уже научилась лечить. Везде, но не на Кубе… С тех пор многое изменилось. Мы построили школы и больницы, мы создали много рабочих мест, а для тех, кто все еще не нашел работу, существует пособие. Когда у тебя есть работа и кров, есть возможность учиться и осваивать новые профессии, когда государство заботится о твоей безопасности и здоровье – представляешь, какие начинаются танцы? Совсем другие. Веселые и свободные. Жаркие… кстати, о танцах…

      Она поспешно перебила:

      – Скажи, а разве раньше не было ничего хорошего? Нет ли чего-то, о чем ты жалеешь?

      Он задумался. Потом медленно кивнул и снова заулыбался.

      – Да. Знаешь, с чем у нас был полный порядок? Со шлюхами. Более ста тысяч женщин вынуждены были