Я

      Действительно в порыве белой зависти после очередного телевизионного концерта Макса я вынужден был признать, что его импровизационный дар зашкаливает и мне такой свободы и хорошего нахальства в этой профессии уже никогда не приобрести: «По Далю, “кумир – предмет бестолковой любви и слепой привязанности”. Наступаю на горло старческому брюзжанию и признаюсь в слепой (вижу действительно неважно) привязанности к Максиму Галкину».

      Советский комедиограф Семен Нариньяни, когда принес в Театр имени Ленинского комсомола пьесу «Опасный возраст», сказал: «Играйте весело, не обращайте внимания на текст, потому что драматургия – вещь нехитрая». Импровизация – вещь хитрая. Например, Ростислав Янович Плятт – потрясающий комик и удивительно тонкая натура. Мы с Львом Лосевым, моим другом и соавтором (позже директором Театра имени Моссовета), в наши шутейные программы в Доме актера и в телевизионные передачи всегда тащили Плятта. Он выходил, и все говорили: «Какой Плятт прелестный импровизатор». А он произносил написанный текст вплоть до запятой. Не умел иначе. Учил, делал своим, но не импровизировал.

      Есть импровизаторы, которые несут бог знает что, и это невыносимо. А есть такие, которые для этого созданы, то есть шоумены в высоком смысле слова. Это совершенно не зависит от времени. От времени зависит, что они несут. Главное – чтобы был какой-нибудь смысл, а не понос раскрепощенности.

      К моей гордости, Макс иногда меня цитирует. Недавно на концерте он рассказал, как пригласил меня к себе во дворец в поселке Грязь и долго объяснял мне маршрут: «Едете по Рублевке, налево Успенское, а вы – направо, потом через Николину Гору проезжаете мимо всех дач, включая дачу Михалкова, спускаетесь, выезжаете на большое пространство и долго-долго едете, потом крутой поворот налево, а вы – направо, мимо обелиска, потом мимо кладбища…» Я говорю: «Подожди, Максик, все-таки мимо?»

      Валентин Гафт