Праздничное застолье подошло к концу.

      Соседские девчонки, та же Василянка, да Льдянка, что за медную монетку обычно маме по хозяйству помогали, были отпущены еще днем, до приезда отца. Так что пришлось Вальсе, как и положено послушной доченьке, маме помогать: объедки свиньям на корм сгребать, очищенную посуду в стопочку складывать и матери в ушат с мыльной водой относить, а остатки хлебушка нарезанного – салфеткой льняной укрывать.

      « – Вот так и проведу всю жизнь – буду хрюш кормить да посуду мыть! И ни какого мне коня боевого, никакого меча…» – Стараясь громко не хлюпать носом, говорила себе Вальса, остерегаясь при этом попадаться матери на глаза.

      Но та и сама на дочь не глядела, погруженная в свои нерадостные мысли, благо, в доме никого кроме них не было, и ей не приходилось вымучено улыбаться.

      А Вальса потихоньку ревела, размазывая слезы по щекам. Сначала это были слезы обиды, потом жалости к себе, затем слезами досады стали. И уже под конец, когда казалось, что все уж выплакала, вдруг с новой силой, побежали слезы злости. Вроде бы, вода… но такие горячие, что от них так и жжёт ладони…

      Им с матерью отец тоже привез подарки. Для мамы бусики из серебряных розочек, а ей – из красненьких шариков. И Вальса радовалась бусикам, честно-честно, но… до тех пор, пока отец, не позвал всех смотреть купленных коней. А потом оказалось, что «все» – это близнецы и Гэм, которому он еще и пообещал такого же купить, когда подрастет!

      – Ыыпп! – Всхлип получился таким громким, что девочка покосилась на мать – не услышала ли. « – Вроде нет».

      Вытирая с убранного стола последние крошки, Вальса прислушивалась к тому, что происходило во дворе.

      Вот – бахнула створка закрывающейся двери конюшни, вот -в отдалении послышались низкие голоса мужчин, и что-то тараторящий высокий голосок Гэма. « – Ууу, предатель!».Потом дробно простучали приближающиеся скорые шаги по дереву крыльца – это старшие братья возвращаются в дом. Точно – стук входной двери и ураган топота по лестнице на второй этаж.

      « – Пора!» – Вальса подхватила свечу и выскользнула через заднюю дверь. Обида и злость придали ей решительности – она тоже пойдет смотреть на новых лошадок! Сама!

      Пройдя через крытый двор, девочка выскользнула на улицу, и, обогнув дом, вышла к конюшне.

      Над деревней серым маревом нависли сумерки, только за крепостью, возвышавшейся на холме, еще проглядывала чуть розовеющая полоса, почти не дающая никакого света.

      Голоса мужчин ровным рокотом слышались из-за высоких ворот – это отец вышел на