Вернувшись из госпиталя, Грейфер несколько дней молча лежал на кровати в их семейной комнате офицерского общежития.

      Его наконец начали посещать сомнения: а правильно ли он сделал, спасая старый самолет – который все равно не сегодня-завтра подлежал списанию?

      Наверное, разумнее было следовать инструкции: выключить двигатели и катапультироваться; и черт с ним с этим бомбардировщиком. Тем более, что служба в выморочном полку даже самому Грейферу в отдельные моменты уже казалась несерьезной.

      Он спасал старый «Ил», поставив на карту свою карьеру.

      И выиграв, проиграл. Окончательно и бесповоротно.

      Его непрерывно пилила Таисия. Упрекала в наплевательском отношении к собственному здоровью из-за железки, каковой в ее понимании являлся любой самолет. И в том, что перестав быть военным летчиком, он станет получать гораздо меньше денег. Причем исключительно благодаря собственной дурости и мальчишескому упрямству. И так далее, с вариациями на неизменную тему.

      Грейфер слушал и вяло отмахивался. Его самого сжигала досада, суть которой лежала вне понимания жены: прослужив всего четыре года, он вынужден был расстаться с мечтой.

      Но… он знал, что по-человечески не мог поступить иначе: самолет и он всегда составляли единое целое. И до сих пор в целом казалось предательством жертвовать машиной, спасая себя.

      Ему предлагали остаться в полку на разных административных должностях. Причем сразу на достаточно высоких. Грейфер отказался. Он никогда не стремился стать наземным командиром. Его влекла не власть, а штурвал. Он должен был летать. Перекладывать бумажки мог и кто-то другой.

      Тем более, что приговор врачей все-таки не был безнадежным: ему запретили летать при сильных перегрузках. Оставалась военно-транспортная авиация – которой он пренебрег перед училищем – где нагрузки практически не отличались от пассажирских самолетов.

      И вскоре он получил направление в военно-транспортную часть, базировавшуюся в центральной России.

      Турбовинтовые транспортные самолеты «Ан-12», которыми она была укомплектована, представляли собой по сути такое же старье, как и его прежний «Ил-28». Однако даже в конце восьмидесятых они активно использовались, исполняя далеко не учебные, а вполне серьезные задания.