Нельзя не заметить, что данная артукидская модель представляет собой дальнейшее приспособление мечети сирийского типа к условиям Юго-Восточной Анатолии: если в Улу-джами Диярбакыра, воспроизводившей омейядские образцы с небольшими изменениями, до XIX в. сохранялись обычные для арабских мечетей открытые проходы из двора в помещение молитвенного зала, то в мечетях Артукидов, также воспроизводящих композицию «вытянутый многонефный зал и большой двор», в дворовых фасадах доминирует стена, а проходы в молитвенный зал сводятся к закрываемым дверям, оформленным как входные порталы. Тем самым даже в пределах данной модели, наиболее из всех анатолийских мечетей приближенной к сирийским прототипам, делается еще один шаг к изоляции молитвенного зала.

      Было бы несправедливо не отметить, что данная модель мечети характерна не только для Артукидов, но и для архитектуры соседних земель, и представлена, например, в Урфе (Эдессе).[133] Этот важный центр Северной Месопотамии вошел в состав Халифата еще в VII в., но сохранял и преобладающее христианское население, и крупные церковные постройки.[134] В 1084 г. город был взят сельджуками, в 1098 г. стал центром Эдесского графства, в 1144 г. отвоеван алеппским атабеком Hyp ад-Дином Зенги, конфисковавшим христианские здания и превратившим их в хозяйственные помещения, использовав их материал, в частности, для укрепления городских стен и реставрации мечети Харрана.[135]

      Архитектура