Глава 8

      Вопреки всеобщему ожиданию, Боб, в которого целились со ста пятидесяти метров, остался стоять. Пуля чудом не задела его.

      Однако из избушки, сразу же вслед за первым выстрелом раздался ответный. Мужчина, открывший огонь, выронил оружие, покачнулся и упал навзничь, широко раскинув руки и ноги в конвульсиях. Красное пятно появилось в основании носа, между бровей; маленький кусочек мозга залепил дырку. Мужчина был убит наповал.

      В толпе осаждавших раздались крики удивления или ужаса, перемешивавшиеся с гневными угрозами. Некоторые из осаждавших благоразумно попадали на землю, другие, самые смелые, вскинули свои ружья и нацелились на Боба.

      А тот, выказывая безумную храбрость, пожал плечами и закричал так громко, что его слышно было всем:

      – Не делайте глупостей! Вы же видите, что я вышел на переговоры. Нужно быть глупее последнего дикаря, чтобы стрелять в меня. Я же никому не угрожаю… Впрочем, глупый поступок принес беду безумцу, дергавшемуся только что под ногами… Обещаю сделать то же с первым, кто решится снова взяться за оружие.

      Привычка, или, скорее, заблуждение политических и финансово-административных, религиозных, общественных, экономических и прочих объединений, где предаются невероятным разговорным оргиям, сделала американцев удивительными болтунами и одновременно слушателями.

      Можно увидеть, как по любому поводу и неважно в каком месте у людей просыпается желание поговорить; они останавливаются в баре, на площадке трамвая или прямо посреди улицы и начинают что-нибудь обсуждать. И удивительно, что они всегда находят благожелательных слушателей, какие бы капитальные глупости не исходили чаще всего от ораторов.

      Короче, если есть привилегия – а можно бы сказать, и неоспоримое право для «зануд» всякого пола и любого масштаба – извергать из себя непрерывным потоком слова, то аудитория не привыкла освистывать говоруна, полиция не стала бы сажать его в тюрьму, а он, наоборот, всегда нашёл бы себе снисходительных и даже заинтересованных слушателей.

      Так и вооруженная толпа, к которой обращался Боб, учуяв начало речи, застыла в неподвижности, как настоящие янки, для которых speech[54] становится хорошим предлогом, чтобы предаться ротозейству…

      Зная свою публику, Боб не позволил ей охладеть и продолжал без перерыва:

      – Прежде всего, скажите, чего вы хотите?

      – Убить тебя, мерзавец! – ответил хриплый голос, принадлежавший человеку с атлетическим торсом, на который была посажена огромная взлохмаченная голова со зверским выражением лица.

      – Смотри-ка!.. Да это ты, Остин Райан, кузнец по профессии. Кто ты такой? Шериф? Бдительный? Почему ты присвоил себе право вершить правосудие? Или у тебя есть