На Версальский дворец опускался вечер. Из экипажей, то и дело останавливающиеся у ограды выходили все новые разодетые гости. Когда возле железной решетки остановилась очередная роскошная карета, с гербом, на котором лев раздирал пасть змию, и из нее вышел человек в легком плаще и треуголке, многие из приехавших придворных зашептались – прибыл один из самых заметных придворных, кому благоволил сам король – шевалье Шарль де Брезе. Поприветствовав наблюдавших за ним придворных легким кивком, он направился к залитому огнями дворцу. Идущие навстречу дворяне, кланялись ему, провожая почтительными взглядами, что выдавало в нем человека не только знатного, но и пользовавшегося уважением. Правильные черты, его лица, очаровавшие придворных дам, сулили легкие победы над женскими сердцами, а аккуратно постриженные усы над тонкими губами придавали ему несколько лукавый вид. В свои неполные двадцать пять лет он стал завидным женихом – почти все родственники, включая отца и старшего брата, отбыли в мир иной, сделав его владельцем одного самого крупного во Франции состояния. Осиротев, Шарль обрел в короле единственного благодетеля. Людовик помнил заслуги старшего де Брезе, служившего ему верой и правдой еще со времен Фронды.

      Гладкий паркетный пол просторной анфилады отозвался эхом под каблуками его туфель, а гости дворца учтиво расступались, пропуская бравого красавца. Он, как и все гости, спешил на карточную вечеринку к Принцу Филиппу Шартрскому Герцогу Орлеанскому[1]. Сдержанно отвечая на поклоны, он подошел к салону Венеры, который в этот вечер занял герцог, устроив там карточную баталию.

      Последние годы король все больше пребывал под влиянием набожной мадам де Ментенон. Пышные праздники, коими славился французский двор, стали редкостью, и игра в карты оставалась, чуть ли не единственной забавой придворных. Сам король, в свое время, увлекшись карточной игрой, умудрился в течение вечера проиграть шестьсот тысяч ливров, после чего его пыл поостыл. Однако, сегодня его Величество ожидали на карточной игре. Поговаривали, что недавняя «размолвка с Мадам», которая своей чопорностью и религиозностью почти отвадила короля от мирских развлечений, давала шанс Герцогу Орлеанскому на некое сближение, а визит короля на карточную игру еще более отдалял короля от спальни мадам де Ментенон. По Версалю поползли слухи, что