Кровь страсти – какой ты группы?. Виорэль Михайлович Ломов
Читать онлайн книгу.
горящие в светоносных лучах осел, две собаки и лысый бродяга. Казалось, бродяга только что вышел из бани – красный, босой и в простыни. В бороде его могла спрятаться мышь, а лоб блестел, как медный щит.
На раскаленных камнях площади можно было жарить мясо, но у бродяги подошвы были, видно, тоже из камня. Он неторопливо пересекал площадь. И по всему его облику было видно, что ему нравится и жара, и площадь, и раскаленные каменные плиты, и осел с собаками, и, главное, он сам себе. Бог лени питал слабость к таким бродягам. Он их вполне справедливо считал своими детьми. Бродяга бормотал что-то себе под нос. А может быть, напевал.
***
Подойдя ближе, бродяга молча уставился на меня. На широко поставленных узких глазах его почти не было ресниц и оттого взгляд был какой-то странный, будто он одновременно глядел на меня и мимо меня. На руке у него была татуировка – не татуировка, написано одно слово: женское имя Ксантиппа. Неужели это Сократ?
– Чужеземец, – сказал он. – Как ты думаешь, бог лени есть? – и, не ожидая от меня ответа, продолжил: – Это должен быть верховный бог. Почему-то о нем все умалчивают. Лень, наверное, даже говорить о нем. Во всяком случае, люди больше остальных богов поклоняются именно ему. Даже больше, чем Дионисию. Почему бы это?
Глаза бродяги пытливо разглядывали меня. В его лице я вдруг обнаружил ту неуловимую усмешку над всем сущим, которую заметил у музейного Сторожа.
– Бога лени нет, – сказал я, сбросив с себя груз обета молчания.– Есть богиня. Прекрасная. Прекрасней Афродиты. Жаль, спросили не у меня, а у Париса.
– Пойдем выпьем. Сократ, – представился бродяга. – Выпьем за него или за нее – все равно! Сегодня мне с утра все кажется, что он (или она) находится где-то рядом.
– Ахилл, – представился я и подумал, а почему бы и нет? – Это твой осел? Я такого же видел где-то в горах. Да-да, в поселке геологов. Подрос. Сколько лет-то прошло…
Сократ похлопал широкой ладонью по моим рыцарским доспехам.
– Ты смотри, холодный и пыль не оседает. Не жарко? Орихалк? Орихалк – что же еще, я его таким и представлял себе. Зачем лысому ослу еще один осел? Ахилл, говоришь? Воскрес, значит. Я был уверен, что ты не в Аиде и не во втором круге Ада, а на Блаженных Островах, со своими, как их там всех… – он стал бранчливо перечислять женские имена: – Еленой, Ифигенией-Орсилохией, Медеей, Поликсеной, Пиррой…
– Я там один.
– Я так и думал! – воскликнул он. – Значит, женщин там нет? Видно, неправильно мнение всех тех, кто думает, будто смерть это зло.
– Кстати, Пирра – это я сам, «Рыжий». А почернел я от пороха и угара прожитых лет.
***
Бог лени, повозившись с ремнем, оторвал его, снял с ног обе сандалии и, чертыхаясь, пошел к сапожнику Гефесту. «Как они терпят?» – подумал он о многотерпеливых людях, шагая по раскаленным камням городской площади попеременно то на пятках, то на цыпочках. Смешно наблюдать за подпрыгивающим, как на сковородке, богом. Правда, его никто не видел. Площадь была пустынна, если не считать