О Дульсинея! Если б только мог

      В Тобосо Мирафлорес[27] очутиться

      И Лондон мой в твой хутор превратиться,

      Я день и ночь благословляла б рок!

      О, как хотела б я, чтоб дал мне бог

      В твой дивный облик перевоплотиться

      И в честь мою на бой быстрее птицы

      Летел твой рыцарь, обнажив клинок!

      О, если бы невинность соблюла я

      И, как тебе стыдливый Дон Кихот,

      Мой Амадис остался мне лишь другом,

      На зависть всем, но зависти не зная,

      Вкушала бы я счастье без забот

      И после не страдала б по заслугам!

      Привет, о муж, направленный судьбой

      На путь оруженосного служенья,

      Который по ее соизволенью

      Прошел ты, не вступив ни разу в бой!

      Был люб тебе нехитрый заступ твой,

      Но странствованьям ратным предпочтенье

      Ты отдал и затмил в своем смиренье

      Немало тех, кто слишком горд собой.

      Упитан твой осел, полны котомки,

      И, видя, как ты жизнью умудрен,

      Тебе, собрат, завидую я пылко.

      Так славься ж, Санчо, чьи дела столь громки,

      Что дружески испанский наш Назон

      Почтил тебя ударом по затылку!

      Я – оруженосец Сан-,

      Что с ламанчцем Дон Кихо-,

      Возмечтав о легкой жиз-,

      В странствования пустил-,

      Ибо тягу дать, коль нуж-,

      Был весьма способен да —

      Вильядьего бессловес-,

      Как об этом говорит —

      в «Селестине»,[28] книге муд-,

      Хоть, пожалуй, слишком воль-.

      Я Бабьеки[29] правнук слав-,

      Нареченный Росинан-,

      Был, служа у Дон Кихо-,

      Хил и тощ, как мой хозя-,

      Но хоть не блистал проворст-,

      А умел овса спрово-,

      Столь же ловко, как когда —

      Через тонкую солом —

      Выдул все вино украд —

      Ласарильо[30] у слепо-.