Он обнаружил ее на лужайке для игры в шары, где сестра элегантно, с заранее обдуманным намерением проигрывала сэру Томасу Уайетту.

      – Я напишу сонет в вашу честь, – пообещал поэт. – Вы отдали мне победу с непередаваемой добротой.

      – Нет-нет, у нас честное состязание.

      – Если бы мы играли на деньги, мне бы пришлось, без сомнения, развязать кошелек. Вы, Болейны, проигрываете только тогда, когда на кону ничего достойного нет.

      Анна улыбнулась:

      – В следующий раз вы поставите на кон все свое состояние. Видите, я уже убаюкала вас, и вы думаете – бояться нечего.

      – Состояния у меня нет, но могу предложить свое сердце.

      – Не хотите ли прогуляться со мной? – громко, куда громче, чем намеревался, воскликнул, прерывая галантный разговор, Генрих Перси.

      Анна изумленно вздрогнула, будто не заметила его раньше:

      – О, это вы, лорд Генрих.

      – Дама играет в шары, – сказал сэр Томас.

      Анна улыбнулась обоим мужчинам разом:

      – Я разгромлена наголову, лучше мне пойти прогуляться и обдумать стратегию борьбы. – И она протянула руку лорду Генриху.

      Он повел ее прочь от лужайки, по извилистой тропинке, ведущей к скамейке под большим тисом.

      – Мисс Анна, – начал он.

      – Слишком сыро, чтобы сидеть, правда?

      Он немедленно скинул плащ, постелил на каменной скамье.

      – Мисс Анна…

      – Нет, слишком прохладно, – заявила она и поднялась.

      – Мисс Анна! – воскликнул он, на этот раз чуть сердито.

      Анна помедлила, повернулась, одарила его самой соблазнительной из своих улыбок:

      – Ваше сиятельство?

      – Я хочу знать, почему с недавних пор вы так холодны со мной?

      Она помолчала минутку, потом, отбросив привычное кокетство, поглядела на него – лицо такое серьезное и прекрасное.

      – Я не хотела быть неласковой, – медленно начала она, – я просто пытаюсь быть поосторожней.

      – Правда? Я так мучился!

      – Я вовсе не желала вас мучить. Мы оказались слишком близко, так оставаться не может.

      – Почему? – прошептал юноша.

      Она обвела взглядом сад, поглядела на реку, проговорила тихо:

      – Я думала, так будет лучше – для меня, а может, и для нас обоих. Наша дружба сделалась слишком тесной, я чувствовала себя неловко.

      Он отступил от нее, потом снова приблизился.

      – Я бы в жизни не причинил вам никакого неудобства, – заверил Генрих Перси. – Хотите, поклянусь, что это будет просто дружба и даже тени скандала на вас не упадет.

      Она взглянула на него сверкающими черными очами:

      – Пообещаете, что никто и никогда не скажет, что мы влюблены друг в друга?

      Он, не говоря ни слова, отрицательно мотнул головой. При этом дворе, где каждый только и мечтает о скандале, как можно такое пообещать?

      – Пообещаете,