Терри наконец сняла темные очки (после того, как споткнулась о ботинки Боба, неосторожно брошенные на пути). Сосуществование с Бобом имело массу недостатков, и не последним из них была его способность создавать неописуемое количество самовоспроизводящегося хаоса, который постоянно грозил его поглотить.

      Поскольку света не было и еды в доме – тоже, мы устроили воображаемый завтрак. Терри выбрала горячий шоколад и гренки с корицей, а я – «Домашний чай» из лавки Брэйтуэйта с хорошо пропеченной белой булочкой от Катберта – снаружи хрустящая темная корка, внутри воздушный белый мякиш. Но мы остались голодными – словами ведь не наешься.

      – Ну что ж, раз мы не спим в такую рань, то хотя бы успеем к Арчи на семинар, – сказала я без особого энтузиазма, но тут заметила, что Терри уснула.

      Ей следует поберечься – она как раз из тех людей, с пониженным метаболизмом, которых часто хоронят заживо в семейных склепах и стеклянных гробах. В некоторых аспектах (не во всех) Терри стала бы идеальной женой для Боба: они просто проспали бы всю свою супружескую жизнь. Рип ван Винкль и великая княжна Анестезия, потерянная сонная наследница династии Романовых.

      Я слегка ущипнула Терри и сказала: «Ты же знаешь, нам нельзя…», но тут сонное колдовство одолело и меня.

      Иногда мне кажется, что мы все, неведомо для себя, участвуем в клинических испытаниях препарата с действием, обратным действию спидов. Наверно, его можно было бы выпустить на рынок под названием «медляк»[25]. Может, потому у меня и возникло ощущение, что за мной наблюдают: это замаскированный лаборант изучает воздействие медляка на ничего не подозревающую лабораторную мышку. Потому что я точно знала: за мной следят. («Ты же помнишь пословицу, – сказал однажды Боб, неудачно пытаясь меня успокоить, – если вы параноик, это еще не значит, что за вами не охотятся».)

      Уже несколько дней я ощущала на себе взгляд невидимого наблюдателя. Чувствовала, что по моим следам неотступно и неслышно бегут ищейки. Я надеялась, что это лишь фантом чересчур развитого воображения, а не начало параноидального нервного срыва и галлюцинаций, которые приведут меня в запертую палату в местной психиатрической больнице, расположенной в деревне под названием Лифф. («Ешь больше колес», – посоветовал мне Шуг, приятель Боба.)

      Я вздрогнула и проснулась. Моя голова неудобно лежала на краю Витгенштейнова «Трактата», и угол книги больно врезался мне в щеку[26]. Терри поскуливала –