Траектории СПИДа. Книга первая. Настенька. Евгений Николаевич Бузни
Читать онлайн книгу.
не ломку после приёма наркотика, а совсем другое, хотя должен сказать, что адски, мученически, смертельно болезненная наркотическая ломка (научно это, кажется, называется трудным словом абстинеция) которая возникает в результате прекращения приёма наркотического средства, к которому организм настолько привык, что без дополнительной дозы яда отравленное уже существо впадает в безудержное расстройство, корчится и дёргается от боли, будучи готовым разломаться хоть на тысячи кусков и кусочков и даже умереть, лишь бы не ощущать ни секунды этой смертельно-страшной боли, и потому существо кричит и стонет только об одном – яду, ещё яду. Так вот эта физически невыносимая боль ничуть не страшнее фактически той духовной ломки, которая началась у миллионов людей в эти несчастные годы.
Если прежде уничтожали людей довольно часто совершенно незаслуженно (правда трудно себе представить, если поразмыслить, какая смерть может считаться заслуженной, когда каждый именуемый преступником является фактическим продуктом природы и окружающего общества, этаким симбиозом, в результате которого сам он вообще-то не виноват, по сути, словом вопрос дискуссионный), и об этих смертях и их виновниках давно трубят все, у кого есть мало-мальски хоть какая-то трибуна, то есть газеты, журналы, радио, телевидение и прочее и прочее, то теперь тысячи людей гибнут сами, бросаясь под колёса движущейся махины истории в метро, на автотрассах, срываясь инфарктами, прерывая течение душевных переживаний пулями навылет, судорогами в петлях, рвотами мгновенно действующих ядов.
Другие тысячи гибнут в неожиданно взорвавшихся межнациональных конфликтах, которые никогда бы и не возникли, не будь на то воля единиц вдохновителей, коим вражда эта выгоду приносит, и которую они и раньше пытались развязать, но не могли при прежних жёстких условиях, так называемой, диктатуры, и зато свободно развернули сегодня с молчаливого согласия, одобрения, а может и прямого подталкивания перестраивающихся структур.
Гибели в этих войнах (иначе их теперь не называют, а начинали с более лёгкого слова – конфликт) становятся просто статистикой теле и радио информаций, о них уже не кричат, как о катастрофах, на столичных площадях, как было при появлении первых таких смертей. Люди привыкают к гибели тысяч солдат во время пустяковых солдатских конфликтов разлагающейся деморализовывающейся армии, привыкают к растущему числу смертей на улицах городов и в собственных квартирах среди белого дня, а тем более, ночью во время разбоев и грабежей. Всё это стало привычной статистикой. Страшная привычка.
Виновников этих фатальных исходов, приводящих к ужасной привычке ощущения безысходности, найти труднее, ибо они так закрыты нескончаемыми ступенями пирамиды, завалены лозунгами и благими пожеланиями, так искренне блестят очками, улыбаясь с газетных полос, что никакой суд (кроме разве суда истории) не в состоянии привлечь их к ответственности за каждую, вызванную их деяниями, смерть. А ведь следовало бы судить поимённо