.
Читать онлайн книгу.
Шатров неизменно кипятил здесь котелок чая на берегу блюдцеобразного озерка, наполовину окружённого степным берёзняком. Вошли несколько пассажиров, и локомотив сразу тронулся, оставляя назади «Перелески», колоритный оазис в раздольной степи. Островные колки сгрудившихся берёз и подорожные штабеля стальных рельсов двинулись к хвосту состава. Рельсы лежали крест-накрест слоями, глубоко вмявшись в землю. Шатров резво пересел на боковое место. Впереди показался затопленный карьер, в кольце пёстро-красных глиноземистых отвалов. Он был первооткрывателем этого месторождения, писал проекты и отчёты. Залежь бокситов компактно залегала в карстовых известняках; ковшами экскаваторов вычерпали, всю увезли на переделку в алюминий.
Шатров сходил в туалет, влез на верхнюю полку к открытой фрамуге окна и принялся разглядывать фотографии на вклейках «Переписки Максима Горького». Двухтомник взял пролистать и бросить, невелика потеря. Искусный чтец знает, чем пренебречь. Глашатай октябрьского переворота любил сниматься с людьми именитыми. Вот он молодой и заносчивый рядом с отчуждённо глядящим Львом Толстым. Не та баба опасна, которая держит за яйца, а которая ухватила за душу, наставит приезжего яснополянский матерщинник. Могучий талант русской литературы, планетарного уровня! Настолько знаменитый, что всем уж без разницы, жив он или помер. Записывали всякую мысль, любой вздор за мудрым старцем; некоторые изловчались, не вынимая блокнот и карандаш из кармана.
Вот буревестник со славным певцом Фёдором Шаляпиным, разведёт эмиграция. Вот бравый мушкетер, обронивший шпагу, гостит в Ялте у незамерзающего моря. Идеальный человек, но жаль, что пьянствует, молвит Чехов по отъезду гостя. Вот с тщедушным на вид русским художником-исполином. Начнёт сохнуть натруженная правая рука, Илья Репин выучится писать левой. Зарубежный вояж, с рыжегривым остряком Марком Твеном; приехал в Нью-Йорк клянчить доллары для большевиков. Петроград, второй конгресс Коминтерна; застрельщик социалистического реализма высится за спиной довольного Ильича, стриженный наголо; мода на лысых и усатых: «Если враг не сдаётся, его мочат в сортире и уничтожают!..» Вот, скорчив уморительную гримасу, сидит с наркомом просвещения Луначарским. Тот ещё краснобай: «А затем широкой, вольной, спокойной, стихийно-могучей рекой влилась в натуру внука, влилась изумительной поэтической мощью бабушка Алексея Максимовича, которую мы все любим, как родную, и которая для нас в тысячу раз ценнее всех наших собственных бабушек». Из речи наркома на юбилее буревестника, которого «победоносный пролетариат нашего Союза, поддержанный мировым эхом, официально провозглашает своим любимым писателем».
Вот с другим Толстым, не переводятся. Хваткий, оборотистый граф, охочий пялить девок в бане. «Жён менять надо, батенька. Менять. Чтобы быть писателем, надо три раза жениться». Ноне активна внучка, Танька Толстая из нашей песочницы: