Глава I

      Если бы раньше, кто-нибудь сказал Гере, что Фетида, её воспитанница, красивейшая морская нимфа выйдет замуж за смертного, сочла бы сумасшедшем. Но не всё в этом мире идёт своим чередом, и явное предсказание иногда сменяется туманным пророчеством.

      Сначала Гера заметила, что Зевс как-то не по-отечески смотрит на юную русалку. Затем Посейдон повадился подниматься на Олимп по любому случаю, и всякий раз сажал на коленки прелестную нимфу. Когда братья подрались как мальчишки, Богиня решила действовать. Подговорить Посейдона и Аполлона заковать Зевса в Тартаре оказалось даже легче, чем замышлялось. Гораздо сложнее потом выпутываться из золотых цепей, когда ты подвешена между небом и землёй. Недооценила она чувства маленькой Нереиды к своему мужу. Девчонка не побоялась, призвала сторукого гекатонхейра Бриарея на выручку к Зевсу-филиосу, покровителю дружбы, и они втроем отправили Посейдона с Аполлоном строить стены Трои, а её самым позорным образом оставили болтаться над миром.

      Всю жизнь Геры, покровительницы брака, можно было описать двумя словами: любовь и ревность. Бесконечная, безоглядная, всепрощающая любовь к верховному божеству Олимпа, и безумная, слепая, испепеляющая всё на своём пути яростная ревность к кумиру инкубов, главному кобелю греческого мира, золотым дождем покрывающему своих избранниц.

      Когда висишь в одиночестве между мирами, время на размышления много. Иной век кажется, что слишком много. В очередной миллениум, Гера, наконец, придумала, как разлучить влюблённых и самой остаться в стороне. Знать заранее, чем всё кончиться, может и отступила бы. Но ревность уже накрыла её своим черным плащом и покатилась череда событий, сметая на своём пути судьбы, столицы, правителей и богов.

      Был за Герой один грешок по молодости. Такой, что даже подруге не расскажешь. Но сегодня этот грешок должен был навсегда разлучить Фетиду и Зевса.

      Зевс-панамфайос, всепрорицатель, верил только одному пророку. Верил и ненавидел. Верил, что Предвидящий, по силе прорицания превосходил всех, даже его. Ненавидел, как только можно ненавидеть ублюдка своей жены, прижитого от заклятых врагов – Титанов. И как Гера не пряталась, как не убегала рожать в Кавказские горы с Иапетом и Клименой, выдав потом Прометея за их сына, Зевс знал. Скинув Титанов в Тартар, проклятого бастарда он на 30000 лет приковал к скале, где тот родился, и обрёк на непрекращающиеся муки.

      Гера нашла Прометея в скифских землях. Уже на следующий день весь Олимп обсуждал его новое пророчество. «Сын Фетиды будет сильнее своего отца!»

      Вечером, возлегая на ложе, Зевс обратился к супруге:

      – Не пора ли нам выдать замуж твою воспитанницу?

      – Где сейчас найдешь достойного жениха? – Гера понимала, что после пророчества Прометея вряд ли кто из бессмертных захочет даже просто ущипнуть её за ляжку, а уж согласиться жениться на Фетиде…

      – Пелей, царь мирмидонян, достоин её будет.

      – Мудрость твоя бесконечна, великий Зевс!

      ***

      На свадьбе Пелея и Фетиды было многолюдно. Интрига, закрученная Герой, откровенная курьёзность ситуации, неведение смертного мужа относительно пророчества, вызывали жгучее любопытство скучающих Богов. Все олимпийцы собрались на празднество. Пришла даже богиня раздора Эрида, хоть её и не приглашали. Её никогда никуда не приглашали. Но она давно уже ни на кого не обижалась, и всегда приходила без приглашения. Сегодня она даже принесла молодоженам подарок.

      Когда подошла её очередь, Эрида достала из сумки золотое яблоко, когда-то давно украденное из сада Гесперид. На нем проступала надпись «καλλίστῃ» (прекраснейшей). Вообще то, там должно было быть написано «любовь прекраснейшей женщины», но в последнюю минуту, богиня раздора вспомнила о своей олимпийской миссии, и оставила только одно слово из трёх.

      – Примите Пелей и Фетида золотое яблоко, и пусть Ваш сын полюбит самую прекрасную женщину в мире и будет ею любим!

      Фетида на всякий случай тепло её поблагодарила, но, улучив момент, незаметно выкинула яблоко в сад. Кто знает, что на уме у этой Распри?

      Эрида спрятала ухмылку – шутка удалась.

      ***

      Гнусные испарения Ахерузийского озера поднимались между отвесными мрачными скалами, грязно-коричневой слизью ложась на чёрные камни. Солнечный свет никогда не опускался на эти стены, только зеленовато-призрачное марево, висевшее над гниющими останками людей и животных, освещало женщину с младенцем, идущую по берегу тёмного Ахерона.

      Это было плохое место, но только здесь Фетида могла узнать, унаследовал ли её сын бессмертие матери, или Ахилла ждёт куцый земной путь отца. Пройдя чрез врата Аида, Нимфа подошла к берегу Стикса. Его иссиня черные воды, казались абсолютным мраком в беспросветных непроглядных подземельях. Поверхность реки бороздили волны ужаса и страданий,