От леса, петляя бежали двое. По ним стреляли. Видно было, как густые фонтанчики пыли окружают их со всех сторон. Беглецы то падали, то ползли, то, когда стрельба затихала, снова поднимались и бежали, бежали изо всех сил, но бег их был бегом обреченных: на таком открытом поле уцелеть, казалось, было невозможно. Но каким-то чудом они все еще оставались живыми. Вот достигли того места, где полегла половина головного эскадрона, и, лавируя между трупами лошадей и людей, прикрываясь ими от плотного огня из окопов, то появляясь, то исчезая из виду, все подвигались в сторону лощины, и все, кто находился на холме, следили за ними и переживали.

      С нашей стороны ударили наконец минометы и пушки, редкая гряда разрывов встала по гребню холмов. Несколько дымовых снарядов отсекли беглецов от противника, и они, пользуясь этим, вскочили, наддали ходу и скрылись среди густого кустарника лощины.

      – Кто у тебя там, впереди? – спросил Конев у комдива, разглядывая в бинокль холмы.

      Полковник Чугунов приблизился к командующему.

      – Командир батальона Хрюкин, товарищ командующий, – поспешно ответил он.

      – Сколько людей в батальоне?

      – Четыреста. Четыреста двадцать шесть, товарищ командующий.

      – И где этот батальон? Есть с ним связь или нет? – отрывисто и зло бросал слова Конев.

      – Была, товарищ командующий. Полчаса назад как была, – поспешно ответил комдив. И, оборотившись, окликнул кого-то из группы офицеров, стоящих поодаль, неожиданно петушиным голосом: – Расулов!

      К ним подбежал чернявый капитан, вытянулся с рукой у пилотки.

      – Связь с батальоном Хрюкина! – взвизгнул полковник, багровея одутловатым лицом.

      – Нет связи, товарищ полковник! Перебило! Я послал связистов… – звонким голосом сообщил капитан Расулов. И тут же обрадованно: – Да вон же они, связисты, товарищ полковник! – и показал рукой в сторону стелющегося над землей белого дыма, в котором что-то двигалось.

      – Разобраться! – приказал полковник Чугунов. – И быстро – одна нога здесь, другая там!

      Капитан Расулов, придерживая рукой полевую сумку, затрусил вниз, к лощине. Рядом с ним бежал красноармеец с катушкой провода.

      Стрельба, между тем, прекратилась с обеих сторон.

      Из лощины снова вымахал знакомый черный жеребец, неся на себе припавшего к гриве всадника в кубанке с голубым верхом. Рядом с ним, как приклеенный, скакал ординарец.

      Командир кавдивизии Стученко подлетел к группе командиров, спрыгнул с коня и, вырвав из ножен шашку, пошел на командира стрелковой дивизии Чугунова, выкрикивая с хрипом рыдающим голосом из оскаленного рта:

      – З-зар-рррублю! С-собака! С-сволочь! Предатель! Таких хлопцев!.. Таких хлопцев!.. Не за понюх табаку!.. Мать твою в копыто так-так-так и растак!

      Чугунов снова побелел, как подворотничок его гимнастерки, и остановившимися глазами смотрел на приближающего