Почти, я бы добавил, есть зазор,

      Со сцены ты сойдешь или в могилу.

      Все изменилось. Изменились все.

      Ну что ж, я не завидую соседям,

      Порывы ветра их сполна проветрят,

      Платаны ежатся, но процветают

      На нашей славной площади Кюри.

      Кому Кюри, кому иное имя.

      Кому, пускай проезд, но Королевский,

      Ты в нашей части инопланетянин,

      Ты с гор будайских снизошел. Смотри-ка,

      Напротив больше нет кафе «Манреза»,

      Хороший конкурент всегда подспорье.

      Но что им помешало, интересно?

      Клиентов распугали, прогорели?

      Круг завсегдатаев усох и сжался?

      Я помню, в их меню стоял прекрасный

      Салат: икра с папайей. Цены лезли

      К высотам Эвереста. Жадность губит.

      Такая атмосферная площадка.

      «Диаспора» была там прежде, нет?

      Была, недолго.

      А до того еще кафе «Гвоздика».

      Гвоздики вянут, имена тускнеют,

      Все прогорают рано или поздно.

      И «Орегано» нынче кончил так же.

      А те были открыты до утра,

      Живая музыка и все, что хочешь,

      Приют для глаза, нега для желудка,

      Но ополчились жители напротив,

      Дом престарелых, нечего сказать.

      Бар «Тора-Бора», он еще давно.

      Еще закрылся «Базилик», он был

      Второразрядным, но и он туда,

      Зато живет «Кафе Аутодафе»,

      Такой кислотный кич для неоснобов,

      Тинейджеров с горящими глазами,

      Я ненавижу этих пубертатов,

      Как прежде ненавидел сам себя,

      В шестнадцать лет я был ужасный гений,

      Поэт, художник слова, но не дела,

      Какой это был год, ты не напомнишь?

      С тех самых пор все в дерево оделись,

      Остыли пылкие надежды,

      Истлели чахлые одежды,

      Горбатая неплохо преуспела.

      Внушителен и грозен черный список:

      Букмекеры и звезды караоке,

      Банкиры, теневые воротилы.

      Философы и оперные гранды,

      Министры, судьи, госсекретари.

      Убыток превосходит все стандарты.

      Почти все умерли, ужасный год!

      Лишь мы остались, траурные мины

      Грядущее готовы подорвать.

      Почти все умерли, лишь мы живем.

      В ушедшем все ушли, и в тот же год

      Я помню всех живыми, было все

      У всех, мы вытянули свой билет,

      Не черный ящик,