ISBN 978-5-4490-4889-9

      Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      1

      Итак, я остался один – жена где-то в общаге ДПА приютилась нелегально, сын у ее родителей. Распалась семья – бывшая дружная ячейка общества.

      Причина? Любовь прошла….

      Безусловно, любовь – это духовная субстанция, но брак и дорога к нему – это трудная и кропотливая работа: психологическая, моральная, эмоциональная. Почему-то, прежде чем поступить в институт, надо готовиться, сдавать экзамены….

      Мы не готовились, не сдавали – познакомились, переспали, пошли и подали заявления в ЗАГС, ничтоже сумняшеся: либо нам повезет, либо набьем шишки, которые пригодятся. И в результате – вылетели из ВУЗа семейной жизни с первого курса. Теперь я один в большой комнате ИТР-вского общежития «Станкомаша», прохожу терапию – каково это: дорожить кем-то настолько, что утрата невыносима. Так одиноко, что луна за окном кажется милой подругой.

      Обидно, досадно, и что же делать?

      Успокоиться, поразмыслив, сделать работу над ошибками – почему не заладилось? Найти причины в себе, исправить и попробовать с другой избранницей основать прочный и счастливый союз. Только куда девать сына – забыть, вычеркнуть из своей жизни, отгородиться алиментами?

      Нет, не сумею….

      В этом мире так трудно отыскать любовь, найти человека, который придаст смысл твоему существованию, и сын мой, пожалуй, есть чистейший образец такой любви. Ребенок – это любовь, которую не нужно искать, которой ничего не надо доказывать, которую не нужно стремиться удержать. Она есть и будет всегда!

      Но если он будет всегда в душе, то будет ли счастье в новой семье? И о каком прочном и счастливом союзе может идти речь, если этот крохотный человечек будет занимать место в моем сердце и жизни? Мало того, что мы с ним несчастны – несчастны будут еще две женщины: его мама и моя новая жена.

      Есть другой вариант: ждать – ведь мы еще не разведены.

      Когда один из двоих предает любовь, надо, чтобы другой продолжал хранить верность и веру. Несмотря ни на что. Если кто-то один ждет, то второму есть куда вернуться. А если и другой, из самолюбия, станет жечь за собой мосты, то уже не будет пути назад. Что напрягает? Уязвленное самолюбие. Что такое самолюбие? Дословно – любить себя. А надо любить вторую свою половину. Надо иметь души поболее – быть великодушным.

      Нет, все верно. Живу непрерывным ожиданием. Потому что та, с кем было так хорошо, не может не вернуться. Ведь так, как она любила меня, она больше никого не сможет любить – не выйдет, не хватит сил. Просто она этого еще не понимает. Ей нужно совсем чуть-чуть на то, чтобы вспомнить меня – выскочить из такси, выбежать из дома, сорваться с вечеринки, убежать от друзей и… вернуться. Она же знает, что я ее жду – каждый день, каждый час, каждую минуту. Честно говоря, больше ничем и не занимаюсь.

      Хотя….

      Через дорогу от моего жилья в подвальном помещении индустриального техникума был небольшой спортивный зал. Днем здесь студенты занимались в секции тяжелой атлетики. Вечером приходили мужики, работники «Станкомаша», качались на снарядах, гремели блинами штанг, гантелями, гирями – растили бицепсы, трицепсы и прочие достоинства мужского тела. А я еще прятался от друзей и знакомых, желающих поддержать меня в тяжелый период, а заодно «раздавить» пузырек после работы.

      Ковбои скачут – скрывайтесь индейцы!

      С утра в цех, вечером в спортзал, в выходные к сыну – такой распорядок установил. Быт обустроил – в комнате чистота и флотский порядок. Одна засада – неожиданно для себя обнаружил, что совершенно не умею готовить: индюшка сама себя зажарит лучше. Причем тут индюшка? Так время такое – все по талонам. Придешь в магазин за колбасою, а тебе подарок из Аргентины – индейская курица в целлофане.

      Однажды рискнул – сунул в кастрюлю, водой залил, поставил на медленный огонь и утопал в спортзал. Когда вернулся, приподнял крышку – мама дорогая! – лапша домашняя со всеми приправами. Наверное, в брюхе индейкином специи были. Додумались! Живут же люди – я прямо таки зауважал капиталистов.

      Когда вахтерша общежития тайну раскрыла, снова разуважал. Соседки в кастрюлю мою заглянули – и ну хохотать! Из нутра большой курицы накипью всплыли потроха в целлофане. Нахохотавшись, стимурничали – сварили лапшу мне домашнюю из индейки, как того требуют правила кулинарии.

      Я отмолчался – не благодарил и не ворчал за непрошенные вмешательства в холостяцкую жизнь, а когда было из чего готовить, выставлял в кастрюле или жаровне на плиту