Загадки Красного сфинкса. Татьяна Александровна Яшина
Читать онлайн книгу.
кираса!
– Ты знал, что на тебе ее нет. Ты славный малый, Люсьен, – смелый, добрый. Каждому нужно немного ласки. Мы все всего лишь люди. Даже Монсеньер.
– А кто еще спорил? Мэтр Шико?
– Ты что! Мэтр Шико – могила. Подумав немного, Жюссак добавил: – Братская могила. Только миледи. Она с графом всегда заодно, так что вернется – получит свои денежки… Ты не обижайся, сколько ты Монсеньера знаешь – два года? А мы давно с ним.
Мы носили цвета Монсеньера, и у нас была та еще банда*.
*Банда (от нем. das Band – лента) – отряд ланскнехтов, повязывавших ленту одинакового цвета на шляпе, на поясе, перевязи, чтобы отличать своих от чужих в схватке при отсутствии форменной одежды.
Глава 15. Знакомство с политической картой Европы
Его высокопреосвященство собрался в Компьен, чтобы подписать какой-то важный международный договор. Всю дорогу дотуда я провел в седле, потому что в карете кардинал совещался, то с отцом Жозефом, то приглашая кого-то еще, и все это было совершенно секретно.
Так что за двадцать лье я с непривычки отбил об седло всю задницу, еще, между прочим, хранившую следы порки. Но я не роптал. Монсеньеру приходилось еще хуже.
Я никогда не забуду, как перестилал постель. Сдернув большое пуховое одеяло, я застыл: простынь напоминала поле битвы в Шатонёфе – так обильно пятнала ее кровь, пятна бурые, красные и алые – до сих пор не застывшие и жирно блестящие, масло, обильные следы семени… Скрученная в жгуты и собранная складками ткань так и засохла – открывшаяся картина не напоминала о любви, скорее – о пытках или бойне. Я не мог вздохнуть, стоял и смотрел, пока не рухнул на кровать, пряча лицо в ладонях. Это… это сделал я?!
Издержки духа и стыда растрата –
Вот сладострастье в действии. Оно
Безжалостно, коварно, бесновато,
Жестоко, грубо, ярости полно… –
услышал я тихий голос за своей спиной, и Монсеньер потянул меня за плечо, поднимая с колен. – Не похоже на любовные романы, да, Люсьен?
Я не слушался его требовательной руки и не отрывал ладоней от лица, я рыдал, скручиваясь в узел, грыз мякоть ладони, пытаясь телесной болью заглушить душевную. Все напряжение последних суток – все прекрасное и ужасное – вылилось в этих рыданиях.
Монсеньер больше не пытался меня поднять. Послышался легкий вздох, меня окутал запах яблок и шелест шелка, к моей спине приникло легкое тело, а к затылку прижались теплые губы.
– Простынь сожги, – прошептал он мне в волосы и ушел, спина сразу замерзла, несмотря на последний день мая.
Я добавил пару поленьев и начал жечь, разрезав полотнище на дюжину кусков. Затем отправился в каретный сарай, открыл экипаж и забрал с сиденья Монсеньера подушку из красного сукна. Вернувшись в спальню, я заменил набивку из овечьей шерсти на гусиный пух, пустив под это дело одну из пышных подушек с постели.
У передвижения верхом было одно неоспоримое преимущество – я не зависел от скорости кареты, которая, хоть и влекомая шестеркой лошадей,