О людях и зверях. Никита Андреевич Фухсов
Читать онлайн книгу.
слова-паразиты моего экскурсовода. Он был майором, когда служба сделала реверанс и отправила на ранний военный покой заводного человечка. Валерий Сергеевич, придя домой на осознанную пенсию, не знал что с ней делать. Первую неделю он отдыхал, не веря в происходящее. Вторую не знал чем себя занять. На третью он оделся как гражданский и запланировал маленькое возвращение великого человека. Дома можно было умереть от скуки, копаясь в рассадах. А здесь, в части, он оставил львиную долю жизни, поэтому решил вернуться на работу, чтобы почувствовать себя единым целым. Я как-то читал, что заключенные тоже не очень стремятся на волю, отсидев два-три десятка лет. Стопроцентное сходство.
– Смотри, значит. – Валерий Сергеевич размахивал руками, пытаясь охватить полгектара земли. – Это городок пограничного контроля. Вот летний класс, пост наблюдения и контрольно-следовая полоса, на которой курсанты изучают трасологию.
– Наука про следы? – уточнил я.
– Правильно.
Ура, Кирилл. Десять балов гриффиндору.
–К нам, значит, приезжали многие известные люди, и одним из них был коренной индеец, кажется. Он еще ведет передачу на дискавери, может знаешь.
– Нет, знать всех индейцев поголовно у меня нет возможности, – улыбнулся я, после чего добавил: – И желания тоже.
Валерий Сергеевич пропустил мои реплики мимо ушей и побрел дальше.
– Трасология очень помогает узнать физиологические данные человека по отпечатку ног на песке.
– Что, серьезно?
Признаться, меня удивил тот набор информации, которую он выливал на меня потоком. Вроде и военное, но интересное. Парадокс.
– Про пост наблюдения скажу еще пару слов. Возле него строго настрого запрещают курить.
– Почему? Взорваться может?
– Сгореть, – констатировал он. – Причем дотла. Как спичка. Знаешь почему?
– Неа.
Майор запаса снисходительно улыбнулся.
– Значит, в советском союзе как было? Все должно быть аккуратно, чисто и покрашено. И побелено. Новая краска ложилась поверх старой каждый год. Можешь себе представить, как это все летом, почти в сорокаградусную жару, выдержит искру.
– Никак, – сказал я. – Вспыхнет в один момент.
– Вот-вот. Поэтому еще с тех времен огонь возле поста наблюдения сродни… сродни…
– Тяжкому преступлению, – закончил я.
– В точку, значит.
Мы прошлись к питомнику, где меня познакомили с пятью видами пород с наиболее выраженной нюхово-поисковой реакцией: бельгийские овчарки, немецкие овчарки, спаниели, лабрадоры и терьеры. Большинство из них были еще щенками, скачущими в вольерах группками по четыре-шесть пушистых комка. Они бодались, кусали друг друга, прыгали на клетку, пытаясь дотянутся гладким языком к ладоням. Социализировались, одним словом.
– Это щенки малинуа, – показал Сергеевич на просторную клетку с худыми, инфантильными щенками. Лишь один из них приподнял голову на наши голоса; я думал, он мне улыбается, но песик лишь зевнул и опустил мордочку на лапы, тесней прижавшись