Некоторые исследователи видят в этом намёк на «Четырёхкратную медитацию», написанную иезуитом Робертом Саутвэллом, служившим капелланом в доме Филипа Ховарда, эрла Арундела. Будучи католиком, он по закону, принятому Елизаветой, не мог находиться в Англии более 40 дней, однако не только находился, но и занимался подпольной деятельностью, за что впоследствии был схвачен и казнён по обвинению в измене.

В оригинале – I’ll loose my daughter to him. Английские фермеры (пока они ещё существовали до появления «единой Европы») именно через глагол loose отправляли своих коров к быкам для пополнения стада.

Бэйкон и де Вир насмехаются над Сесилом, поскольку именно он в середине 1580-х годов проталкивал (неудачно) в Парламенте закон по которому среда должна была стать «рыбным днём». Пятница и суббота уже были «не мясными».

В отличие от Сесила, который хотел нажиться на торговле рыбой, хотя сам рыбаком не был, кузен де Вира, герцог Норфолкский (он же упоминавшийся выше Томас Ховард, которому итальянский астролог предрёк грустную судьбу) состоял непосредственно в гильдии торговцев рыбой. Он обменивался шифрованными записками с Марией Шотландской. Записки передавались пивовару, который вкладывал их в пивные бутылки. Сохранились сведения о том, что этого самого пивовара Мария называла «порядочным человеком».

10 000 испанских солдат, «чёрных бород», ждали в Нидерландах команды высадиться в Англии, надеясь на поддержку местных католиков. Возглавить английскую сторону восстания должен был как раз Томас Ховард, герцог Норфолкский. Сесил вызвал Томаса в Виндзорский замок на допрос. Томас сказал, будто ничего про заговор не знает. Хитрый Сесил предложил ему вариант избегнуть казни в случае подтверждения обратного: пусть он женится на невестке Сесила, леди Хоби. Томас гордо отказался. Уж не он ли был тем самым «одним на десять тысяч»?

Здесь уместно вспомнить упомянутую выше ссору на теннисном корте и «щенка».

Говорят, в то время в Англии была примета: роженица не должна смотреть на солнце.