Не прошедшие горнило. Анатолий Агарков
Читать онлайн книгу.
меня. Тома сказала, что Настенька начала издавать осмысленные звуки – как одобрения или недовольства. Это можно было считать вехой жизни.
Я был уверен, что горе вот-вот обрушится на меня, словно горный обвал. Но время шло, и горе не шло, однако ничего хорошего в этом не было, потому что отсутствие горя порождало чувство вины перед Томой. Она все силы отдает нашему ребенку, а я засыпаю с ним на руках.
С не меньшей силой подействовало осознание того, что для карьеры на АИЗе у меня не было перспектив. Как инженер, я здесь не по профилю, а для общественной работы – изгой.
В конце концов, мне все же удалось справиться с собой. Лучше всего отвлекали от мрачных мыслей монологи с дочерью – я рассказывал ей о житье-бытье своем на работе и дома, а она внимательно слушала. Тома увидела и набросилась на меня:
– Кончай ей голову забивать! – девочке давно пора спать.
– Но ведь не плачет, а слушает.
– Плачет и капризничает, когда ты на работу уезжаешь, а я отдуваюсь.
– Переживает за меня.
Утомленный борьбой с чувством вины перед женой и страхом перед тещей, я начал фантазировать вслух, рассказывая дочери как мы весело с ней заживем, когда она научиться ходить и говорить. Я рассказывал ей о братике, который уже собрался в школу, который умеет читать и писать и не умеет выговаривать букву «р».
– Вы обязательно подружитесь. Он научит тебя в свои игры играть, а ты его – говорить букву «р»…
Настенька ласково улыбалась и кивала головкой, соглашаясь.
Я читал ей стихи по памяти.
– Вечор ты помнишь? – вьюга злилась,
На синем небе мгла носилась….
А нынче – посмотри в окно….
Настенька послушно поворачивала голову.
– Под голубыми небесами
Великолепными коврами
Блестя на солнце, снег лежит…
За окном ярилось солнце, воробьи очумело чирикали, а мальчишки дворовые вместе с девчонками рубились в футбол… Прекрасные поэтические строки не находили отображения. Но дочь не унывала – она из рук рвалась вон и душой была во дворе.
По выходным мы купали дочь вместе с Томой.
– Болтай, болтай, не останавливайся, чтобы не заплакала – потом не утешить.
И я вел речь тоном Баяна-сказителя, уложив крохотное тельце на ладонь.
– Кто это у нас тут могучий такой разнагишался? А? Не ты ли славный богатырь Илья свет Иванович, что прописан в селе Карачарове сиднем на печке?…
Дочь расправляла плечики и сучила ножками, стараясь вырвать у мамы из рук детское мыльце.
– Ну, что ты городишь? Какой богатырь? Она же девочка!
– Василиса Премудрая или Василиса Прекрасная? – кто ты, девица, отзовись.
– Марья Царевна наша Настенька, – встревала Мария Афанасьевна, коршуном кружившая по кухне, и отбивала у меня охоту быть сказителем.
Я умолкал, дочь, не дождавшись сказки, начинала