Биг-Сур и апельсины Иеронима Босха. Генри Миллер
Читать онлайн книгу.
вместе.
Босх принадлежит к тем, очень немногим, художникам, – он, конечно, был больше чем художник! – которые обладали волшебным даром прозревать суть вещей. Он видел чувственный мир насквозь, делал его явным и таким образом открывал ею первоначальный облик.[7] Увиденный его глазами, мир вновь предстает перед нами как мир вечного порядка, красоты, гармонии, и от нас зависит, примем мы этот рай или превратим его в чистилище.
Завораживает и порой ужасает то, что мир может быть столь разным для столь разных людей. Что он может представать перед нами, и предстает, одновременно в таком множестве обличий.
Говорить о «Тысячелетнем царстве» меня заставляет то, что бесчисленные посетители со всех концов света постоянно напоминают мне, что я живу в сущем раю. («И как только вам удалось отыскать такое место?» – обычно восклицают они. Будто это моя заслуга!) Однако меня поражает, и в этом суть, что лишь единицам приходит при отъезде мысль, что они тоже могли бы пользоваться плодами райской жизни. Почти каждый из них неизменно сетует, что ему недостает мужества – хотя помечтать он не прочь – бросить все и остаться. «Вы счастливчик, – скажет он, имея в виду, что я писатель. – Вы можете делать свою работу где угодно». Он забывает, что я говорил ему, и не без умысла, о других членах нашей общины – вовсе не писателях, художниках или артистах, разве что в душе, но на ком здесь все стоит. «Слишком поздно», – может, пробормочет он, бросая напоследок тоскующий взгляд на окрестности.
До чего это характерно – подобная позиция – для удручающего смирения, губящего мужчин и женщин! Каждый, несомненно, в какой-то момент понимает, что может выбрать для себя иную жизнь, куда лучшую, чем его нынешнее существование. Что останавливает его, так это, как правило, боязнь чем-то пожертвовать. (Даже расставание со своими цепями кажется жертвой.) Хотя каждый знает, что без жертв ничего невозможно добиться.
Мечта о рае, на земле ли, в ином ли мире, почти умерла. Idée-force[8] оборачивается idée fixe.[9] Действенный миф выродился в табу. Люди пожертвуют жизнью ради лучшего мира – что бы под этим ни подразумевалось, – но не сделают и шага к раю. Не приложат они и усилий, чтобы сотворить пусть какое-то подобие рая в том аду, в котором живут. Куда как легче – и кровавей – устроить революцию, что означает попросту установление иного, очередного, статус-кво. Если рай осуществим – классический ответ! – это уже не рай.
Что можно сказать человеку, который упорно строит для себя тюрьму?
Существует тип людей, которые, обретя то, что они считают раем, принимаются искать в нем недостатки. Через некоторое время рай подобных людей становится хуже ада, из которого они бежали.
Конечно, рай, каким бы и где бы он ни был, имеет недостатки. (Райские недостатки, если хотите.) Если б их у него не было, он не притягивал бы к себе сердца людей или ангелов.
У души несчетно очей, твердят нам. И лишь очам души может быть явлен рай. Если в вашем раю
«Человеческое сознание окутало чувственный мир, с которым находится в конфронтации, сетью логических связей и практических уловок; и, таким образом, достигнув интеллектуального и физического господства над миром, оно оказалось бесконечно далеко от мира сотворенного, в котором некогда занимало совершенно естественное место. Именно в этом естественном мире братство Свободного Духа видело смысл жизни» (Вильгельм Френгер. Тысячелетнее царство по Иерониму Босху. С. 152. –
Плодотворная идея
Навязчивая идея