Кумико вернулась домой в полвосьмого. Последний месяц она приходила все позже и позже – нередко возвращалась после восьми, а бывало – и после десяти. Теперь, когда я сидел дома и взял на себя кухонные хлопоты, ей уже не надо было торопиться. Она рассказывала, что у них в редакции не хватает людей, вдобавок недавно заболела одна из сотрудниц.

      – Извини, – сказала Кумико, – столько работы, а от девочки, которую взяли на полставки, никакого толку.

      Я направился на кухню и принялся готовить: жаренная в масле рыба, салат и суп мисо[3]. Жена, расслабившись, сидела за кухонным столом.

      – Где ты был в полшестого? – спросила она. – Я звонила сказать, что немного задержусь.

      – Масло кончилось. Ходил в магазин, – соврал я.

      – А в банке был?

      – Конечно.

      – А кот?

      – Не нашел. Ходил по дорожке к заброшенному дому, как ты сказала, но его там нет. Наверняка забрел куда-то подальше.

      Кумико не ответила.

      Когда после ужина я вышел из ванной, Кумико потерянно сидела в гостиной, не зажигая света. В серой блузке, в темноте, на корточках она напомнила поставленный не на свое место чемодан.

      Вытирая волосы полотенцем, я сел на диван напротив жены.

      – Кот умер, я уверена, – проговорила она еле слышно.