– …Об этом вам расскажут представители Лондонской и Северо-Восточной железной дороги. – Мистер Блэйтон вошел в рабочий ритм, а судья Смит, хотя и был согласен, что дело следует представлять максимально полно, все же раздумывал: как бы намекнуть, что хотелось бы больше сути и меньше артистизма.

      – Тем временем, – обращался мистер Блэйтон к присяжным, в блаженном неведении о мучениях его светлости, – вы, несомненно, внимательно рассмотрите все свидетельства, предложенные мной и моими учеными коллегами, представляющими защиту, и только эти свидетельства – считаю своей обязанностью предостеречь вас от использования любых слухов, достигших ваших ушей, – и я уверен, что вы сосредоточитесь на трех пунктах. – Блэйтон облегченно выдохнул, благополучно добравшись до конца предложения, в котором чуть было сам не запутался, и начал перечислять, ведя счет на коротких толстеньких пальчиках: – Первое: умер ли Ланс… умер ли Генри Каргейт от яда, подмешанного в нюхательный табак? Если вы утвердительно ответите на этот вопрос, тогда вам придется спросить себя: «Принял ли он яд добровольно?» – иными словами: «Совершил ли покойный самоубийство, произошел ли несчастный случай или некто намеренно добавил яд в табак с целью совершения убийства?» Если вы придете к решению, что яд был подсыпан намеренно, то вам придется ответить на третий вопрос: «Кто именно подсыпал яд?»

      Блэйтон вновь поправил мантию на плечах. Судя по лицам присяжных, все шло хорошо. Заинтересованные, они следовали за Блэйтоном; он сумел постепенно представить себя как разумного, прямого, логичного человека, пытающегося помочь им разрешить сложную задачу.

      Из двенадцати мужчин, к которым он обращался – так случилось, что среди присяжных не оказалось ни одной женщины, – на одиннадцать он произвел глубокое впечатление. Только Джон Эллис, старшина, испытывал некоторые сомнения, не слишком ли много пышных фраз и не слишком ли мало дела; но в качестве должностного лица он давно привык выслушивать болтологию, которой злоупотреблял Блэйтон. И еще Джон Эллис считал, что обязан быть чуточку мудрее прочих.

      – Полагаю, что из трех названных вопросов два первых не вызовут затруднений. – Блэйтон произнес эти слова уверенным тоном, хотя все же скосил глаза на Вернона и его помощника. Они ведь не намерены оспаривать утверждение, что Каргейт был убит посредством табака?

      На лице Вернона не дрогнула ни одна мышца. До начала перекрестного допроса Харди он не собирался раскрывать линию защиты; возможно, и тогда лучше не спешить, ибо ни Вернон, ни Оливер не встречались с Харди и еще не составили мнения, стоит ли пытаться разбить его свидетельства.

      – Никаких