Иллюзия Вечности. Роман Борисович Медведев
Читать онлайн книгу.
половину), и на одной из полок, наконец, обнаружился полиэтиленовый пакет с завёрнутым в него ежедневником. Сдув накопившуюся пыль с пакета, я, не спеша, почти торжественно, извлёк на свет книжицу. На её светло-коричневой обложке крупными буквами с вензелями было написано: Филиппов Андрей Викторович и чуть ниже – «Дневник».
Не ошибусь, если предположу, что большинство людей ведут свои дневники. Разного формата и объёма. Разного цвета, в конце концов. У кого-то ведение дневника напоминает эротический отчёт. Словно памятка на период импотенции. Мол, вспомни: когда-то я был ого-го! У кого-то он был псевдо школьным дневником с динамикой личных достижений. Не удивлюсь, если в таких и отметки самому себе выставленные найдутся. Кому-то фетишем служит рабочий ежедневник, листая который человек воскрешает из памяти физиономии лиц, приумноживших его состояние, или наоборот уничтоживших. У таких жажда мщения не выходит наружу, а остается на всю жизнь и гложет, как червь яблоко, душу. Бывает, дневник служит накопителем всякой глупости, имеющей сомнительное практическое значение. Например, один из моих приятелей собирал в нём разные ругательства и скабрезности. В том числе, на разных языках мира. Вписывал их в потрёпанный блокнот со снегирём на обложке и заучивал, декламируя к месту и не к месту. Как выдаст, бывало: «Кончил мимо – гуляй смело» или: «Как ни крутись, а задница сзади» и так далее. Даже на французском и итальянском бывали афоризмы.
Свою же, некогда затерянную в глубине шкафа книжицу, я бы мог, пожалуй, отнести к мейнстриму. Как летопись всего и вся. О себе и своём, разумеется. Значимые и не очень события нашли отражение в ней посредством моего сбивчивого изложения. Порой немного нервозного и истеричного. Немногочисленные секреты минувших дней.
Сев за журнальный столик, я открыл первую страницу дневника. Наверху дата – 14 января 1996 года. Начал с самого начала и зачитался. Будто скорорастущие грибы события стали заселять покинутую пустыню прошлого. Холмами повыскакивали приятности разного засола, вроде позабытой любовной связи. И, напротив, просел грунт ямами, да оврагами под тяжестью вспомненных обид. Там же, в дневнике своём, нашёл упоминания о былых мечтах. Чудно', но немногое изменилось в моём мировоззрении за десяток лет. Либо я тогда уже таким разумным был, либо не развился за прошедшее время. Воспоминания о прошлом полностью завладели моими мыслями. Сея осенними листьями под ногами, присыпая их снегом прошедших лет и растапливая его потом жарким солнцем на пляжном песке. Я молодел и взрослел заново.
Отметил в лишний раз, что являюсь сентиментальной личностью. Не флегматичной, как самому казалось, а скорей меланхоличной. Я начал вести дневник ещё в то время, когда родители были живы. Упоминаний о них было немного, но и этого было достаточно, чтобы вновь почувствовать на своих плечах нежные руки матери и ощутить одурманивающий табачный запах отца. По щеке скатилась одинокая слеза.
Тут же закралось сомнение, а не потому ли и отыскал нынче этот