Белое проклятие (сборник). Владимир Санин
Читать онлайн книгу.
выдвинуть?
– Себе на голову, – вздохнул Гаранин. – Ладно, закажи-ка мне Москву… В цирк билеты купил, Андрейка обнимал!.. Как с Наташей говорить…
– Она уже все знает, Вера-то уже в Москве.
– Думаешь, рассказала?
– Не думаю, уверен. Сам ее об этом просил.
– Эх ты, сухарь!.. А может, к лучшему, что ей Вера скажет?
– Конечно, – подхватил Семенов выгодную версию. – Ты же знаешь Веру, она толковее нас с тобой это провернет.
– Ну, тогда за дело, – подумав, решил Гаранин. – С чего начнем?
Семенов достал папку и выложил на стол бумаги.
– Взял у Шумилина копии списков, – сказал он. – Здесь коллективы всех станций и резерв.
Первая зимовка на Скалистом Мысу для Семенова началась неудачно. Станция маленькая, радистов всего двое, а работы невпроворот, каждый час нужно передавать погоду летчикам, да еще сводки на Диксон, разные служебные и личные радиограммы. Полярные радисты-асы: постоянная работа в условиях плохого прохождения радиоволн, извечные помехи в эфире, отвратительная слышимость требовали очень высокого мастерства. А Семенов радистом был тогда совсем зеленым – ни хватки, ни опыта. На сроки опаздывал, принимать, передавать не успевал, то и дело просил повторить, и потому редкий день в его наушниках не пищало оскорбительное НН СПГ… НН СПГ – «вон с ключа, сапог!».
А кончалась вахта – не знал, куда себя деть. Старые приятели остаюсь на материке, новых не завел; зимовщики в глаза и за глаза поругивали новичка, из-за промахов которого станцию уже не раз пропесочивали, а тут еще замолчала Галя. То ли рядовой радист с далекой и глухой станции, затерянной на берегах Карского моря, показался ей женихом бесперспективным, то ли «с глаз долой, из сердца вон» – забыла и увлеклась другим, но восемь его радиограмм, одна другой отчаяннее, остались без ответа. А в декабре наступила полярная ночь, и недели на три забушевала пурга. Раньше хоть можно было прогуляться на берег к тюленям, запрячь собак и проверить капканы на песцов, в пургу, да еще ночью, никаких прогулок в одиночку не допускалось, а в напарники его не приглашали. К тому же улетел в долгий отпуск Георгий Степанович Морошкин, начальник станции и замечательный человек. Семенов лишь много спустя понял, как ему не повезло, что начало его зимовки совпало с этим отпуском. Но хуже всего были ночь и пурга. Пурга – она сама по себе нагоняет тревогу и грусть неистовым воем и разбойничьим свистом, первобытный хаос ее звуков, в котором сшибаются угроза и безнадежность, угнетает даже здорового человека и уж совсем губительно воздействует на того, чьи мысли и чувства созвучны пурге.
И тогда у Семенова началась полярная тоска – опасная болезнь, нередкая на оторванных от мира станциях, когда человек теряет сон и становится безразличен ко всему на свете. Он убеждает себя, что никому не нужен, задумывается о смысле жизни и не находит его; все кажется ему постылым – и работа, и окружающие ею равнодушные к нему люди и дальнейшее существование. А Семенов к тому же был парнем гордым, на людях держался с достоинством и отдавался тоске лишь наедине с самим собой. Ничего страшнее такой болезни для полярника нет. Как от морской болезни суша, ее излечивает