Всеобщая история чувств. Диана Акерман
Читать онлайн книгу.
повествование Флобера о запахе шлепанцев и митенок его любовницы, которые он хранил в ящике письменного стола; прогулки Генри Торо по залитым лунным светом полям, наполненным сухим ароматом кукурузных метелок, запахом заплесневелой, истекающей соком переспелой черники и ягод мирта, пахнущих «как маленькая кондитерская лавка»; обонятельные экскурсы Бодлера, чью «душу возносят ароматы духов, как души других – звуки музыки»; приводимые Мильтоном описания запахов, которые Бог с удовольствием воспринимает Своими божественными ноздрями, – и противопоставленные им излюбленные Сатаной «дух убийства, запах неисчетных жертв»[5]; фетишистские и глубоко интимные повествования Роберта Геррика о благоуханных груди, губах, руках, бедрах, ногах его возлюбленной, с которыми не сравнятся все благовония Востока; утверждение Уолта Уитмена, что «запах моих подмышек ароматнее всякой молитвы»[6]; пробужденные запахами воспоминания об отрочестве в «Патрицианской тоге» Франсуа Мориака; первое упоминание в литературе о свежести дыхания, которое мы встречаем в «Рассказе мельника» Чосера; использование образов ароматных цветов в тончайших сравнениях Шекспира («Фиалке ранней бросил я упрек: / Лукавая крадет свой запах сладкий / Из уст твоих…»)[7]; бельевой шкаф у Чеслава Милоша, «наполненный сумятицей безмолвных воспоминаний». Жорис Карл Гюисманс был одержим обонятельными галлюцинациями, которые включали запахи спиртного и женского пота. Его гедонистический роман «Наоборот», считающийся примером декаданса, был буквально пронизан ими. Одна из героинь Гюисманса «от некоторых ароматов и запахов падала в обморок. Дама была нервной, истеричной, обожала умащать свой бюст благовониями, но настоящее, высшее наслаждение испытывала лишь тогда, когда в разгар ласк умудрялась почесать гребнем голову или вдохнуть запах сажи, известки, которую смочил дождь, а также дорожной пыли, прибитой летним ливнем»[8].
Среди всех поэтических произведений, пожалуй, наибольшее внимание запахам уделено в Песни песней царя Соломона. Там не говорится впрямую о теле и даже о естественных запахах, и тем не менее описание любовного томления вращается вокруг благовоний и парфюмерии. В пустынных краях, где происходили события, вода поистине была драгоценностью, поэтому люди часто и обильно пользовались разнообразными ароматическими средствами. Пара влюбленных, с нетерпением ожидавшая дня свадьбы, ласково и страстно обменивалась полными искренней любви словами. Во время трапезы девушка называет юношу «мирровым пучком», «кистью кипера» «в виноградниках Енгедских»[9], он строен и мускулист, «похож на серну или молодого оленя»[10]. Для него же ее неоспоримая девственность – это тайна, «запертый сад <…> заключенный колодезь, запечатанный источник»[11]. «Сотовый мед каплет из уст твоих, невеста; мед и молоко под языком твоим, и благоухание одежды твоей подобно благоуханию
Потерянный рай. Перевод Арк. Штейнберга.
Песня о себе. Перевод К. Чуковского.
Сонет 99. Перевод С. Маршака.
Песн. 1: 13.
Песн. 2: 9.
Песн. 4: 12.