Однажды в Зубарихе. Виктор Елисеевич Дьяков
Читать онлайн книгу.
и почти столько же коричневоверхих обабков (так в тех местах звали подберёзовики). Сыроежки она брала не все под ряд, а только молодые и крепкие, годные для соления, с той же целью были найдены и уложены в платок четыре больших груздя и несколько средних волнушек.
Особенность Маленького Леска заключалась в том, что он кроме лиственной части, составлявшей примерно три четверти его площади, имел ещё и хвойную елово-сосновую часть, небольшой сухой бор. Здесь в тёмно-рыжей опавшей хвое прятались грибы, что всегда являлись желанной мечтой любого грибника, боровики – белые грибы. И только Талька собралась приступить к скоростному "прочёсу" и этой части Леска, уже издали заприметила семейство толстоногих боровичков, пытавшихся использовать в качестве прикрытия куст духовитого богульника, вызывающего пьянящую головную боль… Тут-то она и увидела всё питерское семейство. Мальчишки, чистенькие, по городскому аккуратные, в сравнении с босоногой, одетой преимущественно в чёрный или синий сатин деревенской ребятнёй, Тальку не заинтересовали, зато женщина…
Приезжие горожанки всегда отличались от местных зубарихинских женщин, хоть большинство из них имели местные корни. Но даже они, бывшие зубарихинские девчата, попав в города, буквально за несколько лет приобретали какой-то особый городской лоск. Большую роль, конечно, играла одежда. Благодаря ей, городским платьям, юбкам, кофточкам, купальникам, невиданному здесь белью… новоиспечённые горожанки смотрелись, что называется, на порядок лучше своих бывших подруг-односельчанок. Но не только одежда определяла тот лоск, многие становились в городах какими-то не по-деревенски холёными, ухоженными, менялась их речь, поведение. Впрочем, далеко не всегда это означало, что новые горожанки становились культурнее и воспитаннее. Форсящие перед деревенскими модными обновами и причёсками, обитательницы бараков и фабричных общежитий иной раз, выдавали такие образцы "гегемонского" хамства и похабщины, что вгоняли в краску даже первых деревенских нахалюг и матершинников обоего пола.
Ленинградка среди приезжих являлась, пожалуй, единственной коренной горожанкой. Тонкая и изящная, в светлой соломенной шляпке, полосатой лёгкой кофточке, подогнанных по фигуре тёмных брюках и маленьких белых босоножках, одетых явно по неопытности, незнанию, что лес и парк это не одно и то же… Она, наверное, испугалась, увидев следящую за ней темнолицую Тальку – просторная груботканная льняная рубаха бело-серого цвета, широкая, мешком пошитая юбка, делали её ещё более объёмной и бесформенной.
– Здравствуйте,– вежливо поздоровалась, оправившись от первоначального испуга, ленинградка и тут же приказала детям,– А ну-ка поздоровайтесь, как вам…
– Здрасте,– еле слышно, хоть и одновременно выдавили из себя мальчишки.
Талька кивнула в ответ, не сводя глаз с женщины, дивясь её неземной легковесности и хрупкости. Глядя на малюсенькие босоножки ленинградки, она участливо произнесла:
– У нас тут змеюки бывают, во мху хоронятся и коряги