Дорогой я весь переполнен,

      под крышу родную придя.

      В ней всполохи огненных молний,

      в ней чистые капли дождя.

      «Мы трясемся в вагоне…»

      Мы трясемся в вагоне,

      ветер воет устало.

      Мы проехали много,

      да осталось немало.

      Жизнь – отчаянья пляска

      на железных колесах,

      бесконечная тряска…

      Рыжий мох на откосах,

      серый дым в поднебесье,

      суматоха вокзалов.

      Мы о них вспомним в песне,

      что в дороге слагалась.

      Светлый отблеск крыла

      в белом облаке снежном —

      самолета стрела

      в океане безбрежном.

      И гостиниц уют,

      лоск на лицах от пота,

      и болтанка в каютах

      пароходов Морфлота.

      Все останется в нас,

      мы срослись все с дорогой,

      но не сводит с нас глаз

      месяц подлый, двурогий.

      Наши женщины дома

      помнят, ждут и тоскуют,

      так что, месяц бездомный,

      ты не зли нас впустую.

      Мы судьбу выбирали

      не с проложенной стежкой,

      чтобы в самом начале

      топать бодрою ножкой.

      Наши ноги в болоте

      увязали порою,

      не в тепле и почете

      мы боролись с судьбою.

      Нам не надо наград,

      нам наградой удача,

      мы такие, как есть,

      есть и лучше и ярче.

      Мы