Перун встретил беса гневным взглядом. Ему нравилось все, что происходило до сих пор. Но с этой минуты все вдруг странно переменилось. Он понимал, какую игру они затеяли. И хотя в глубине души знал, что они были правы, но как он мог простить им то, что они задумали. Как они могли допустить, чтобы в случае удачи все досталось его вечному сопернику – Дажьбога. Он не мог и не хотел мириться с происходящим.

      – У меня нет другого выхода, – пробовал он убедить себя. У меня не хватит самолюбия, чтобы отправляться туда и быть с ними. И бороться за себя придется самому. Дажьбог равнодушен к происходящему. Он совершит все, что должно, а потом можно будет появиться и пожинать плоды его действий, если он проиграет, то можно оставаться в стороне и утверждать, что не имел к этому отношения. И никто ни в чем не посмеет упрекнуть.

      Поразмыслив так еще немного, Громовержец успокоился и понял, что ничего менять не стоит, надо какое-то время затаиться и посмотреть на то, что будет. Пусть Дажьбог объявляет себя первым среди тех, о ком люди позабыли, а он здесь и вторым побудет, ничего страшного.

      Бес и представить себе не мог, что Громовержец так быстро успокоится. Пусть они считают, что эта тишина – только затишье перед бурей, никому неизвестно, когда и что в мире взорвется.

      Князья не привыкли к первенству Дажьбога. Они по-прежнему считали главным Перуна. Но как представить, что произойдет при таком раскладе сил.

      В то время они позабыли о главной героине, но она была на них не в обиде.

      ГЛАВА 8 ЕЛИЗАВЕТА И МЕДЕЯ

      В то время пока все в Свароге обдумывали и обсуждали первенство Дажьбога и его помощь Елизавете и первенство в славянском мире, о ней же вспомнила та, которая была ею когда-то. Медея, когда-то оставившая Елизавету и не желавшая видеть, как будет убит король королей Гаральд, доказавший ей, что не все мужчины так ничтожны, как Язон, не все предают безжалостно своих любимых, тот самый Гаральд, о дальнейших поступках которого она ни снов, ни духом не ведала, не хотела. Но в тот момент Медея снова появилась перед Елизаветой.

      Она знала от Цирцеи о том, какое решение приняла королева, и была немного удивлена. Она не понимала, как можно перечеркнуть себя и такую замечательную жизнь ради неизвестности. Ей давно хотелось обо