В последнем абзаце Олег запнулся. «Быть честным во всем» для него было пока только призрачным идеалом. Он не мог честно говорить клиентам о нюансах работы их компании, не мог быть честным в суде, не мог честно сказать Кате, что ему действительно понравилась та или иная девушка, и что уж вообще нереально, что он хочет кого-то кроме Кати. И, если уж быть совсем честным к себе, то и Софи он хотел тоже. И те десятки раз, когда один лишь запах и вид девушки действовали помимо любой логики опьяняюще и бескомпромиссно и при удачном стечении обстоятельств он был бы не против заняться сексом с каждой из них, было ли честным говорить и себе, и Кате: «Нет-нет, она вообще мне никак»? И что было бы, если бы так же честно отвечала ему Катя: «Знаешь, милый! Я сегодня с таким мужчиной общалась, аж вся мокренькая стала. Не знаю, что на меня нашло, но я мечтала о том, что он трахнет меня прямо там, на столе в ресторане…» Нет, не хотел бы. Ревность, боль, даже мысль о том, что она может хотеть кого-то, кроме него, бесила и отметалась.

      И если быть совсем честным, год назад у него самого был роман с девушкой. Их тела горели и рвались друг к другу. Девушка собиралась замуж, он не собирался разводиться. Они просто отдались своему сексуальному инстинкту, своей страсти… и это был один из самых красивых и волнительных сексуальных опытов в его жизни. Потом она очень быстро пропала. Сказала ему, что хочет честных отношений со своим мужем. «Зачем тебе это? Все так прекрасно. Это просто тело. Зачем травмировать близких рассказами о том, что их не касается?» – «Я все решила для себя. Я хочу честности со своим мужчиной». Они больше не виделись и не переписывались. У Олега не было ни сожалений, ни угрызений совести. И Катя тоже, еще до этого эпизода, при нем завела роман, который продлился у нее несколько месяцев. И все это уже стерлось и забылось. У всех так. Все так живут. Мир состоит из людей, играющих свои роли одновременно в разных театрах. Никто же не пеняет актера за то, что он вчера играл демона, а сегодня ангела. Наоборот – все восхищаются его игрой. А почему в жизни должно быть по-другому? Возможно, как раз эта неудовлетворенность, в том числе и сексуальная, заставляет людей искать, создавать, развиваться, жить… Легкое чувство вины вынуждает совершать хорошие поступки, жадность принуждает ради хорошего имиджа открывать благотворительные фонды. Может, эта нечестность, эти маски и позволяют людям быть людьми? Олег и вправду не знал. Углубляясь в подробности жизни того или иного «безупречного» человека, всегда находились какие-то нюансы. Проблемы с тщеславием, гордыней, непримиримыми принципами были зачастую в жизни даже у людей, которые рассказывали за большие деньги о том, как с этим бороться.

      Еще Олега успокаивала мысль, согласно которой, когда он находился в «состоянии тренера», он как бы «подключался» к потоку этой роли и в этом состоянии был безупречен. Особенно ярко это состояние потока проявлялось в его писательстве. Олег давно уже перестал