Present Perfect Continuous. Борис Мир
Читать онлайн книгу.
в выразительности его же живописного в Русском музее – на черном фоне, оттеняющем идущий от нее свет.
– Да? – она явно с интересом слушала меня. И я воспользовался этим – предложил пойти в Пушкинский музей либо в Третьяковку. Она сразу выбрала Пушкинский.
– А вы пешком ходить любите? Можно дойти пешком – по бульварам.
– Конечно: погода чудесная.
Мне казалось, бульвары долго будут тянуться один за другим. Увлекшись разговором, я незаметно перешел на свой привычный темп. Заметил это уже у Никитских ворот.
– Не загонял я вас?
– Нет еще, – она улыбнулась.
– Если опять побегу, скажите «тпру».
– Ну что вы!
– Учтите: другого выхода нет.
– Тогда, может быть, скажу, – она снова улыбнулась.
Сегодня погода – настоящая летняя, и в музее не слишком много народа. Начинаем осмотр с самого начала – с Древнего Египта. Последнее время я все больше предпочитаю его искусство греческому: оно кажется более выразительным, несмотря на условность поз – мне созвучней плавное изящество линий египетских фигур и, особенно, легкие улыбки женских лиц. И что-то общее с ними я вдруг обнаруживаю в улыбке моей спутницы.
Когда она улыбается, в ее карих, почти одного цвета с ее волосами, глазах мягко вспыхивают теплые искорки. Вообще она очень сдержанная, воспитанная. Только улыбка – главным образом, глазами. И рот, немного большой, со слегка выпяченной нижней губой и чуть крупноватыми зубами, очень выразительный – выдает движение ее мысли и чувства. Та же грациозность и внутреннее изящество – фигур древних египтянок.
Мы говорим очень мало, – ходим и смотрим. В следующих залах она внимательно рассматривает каждую картину – как я когда-то. Теперь мне здесь все знакомо: я обвожу глазами зал и задерживаюсь лишь у самых любимых картин, поджидая, когда она подойдет ко мне.
– Вам эта нравится?
Я молча киваю. Она небольшая – «Младенец Христос» Сурбарана. Ребенок лет четырех – отнюдь не херувимчик: не очень-то красив, в длинной рубашке из грубой ткани, прямые не чесаные волосы. Явно – дитя совсем простых, бедных родителей. Но эта улыбка и какой-то теплый свет, исходящий из маленьких лучистых глаз, руки, протянутые вперед. Что он хотел сказать, испанец Сурбаран, изобразив маленького Христа таким? Что каждый ребенок – это Христос, в том лучшем понимании, что вкладывалось в его образ, – пусть даже ребенок этот и некрасив, прост и беден? Он, должно быть, любил их – детей, этот художник.
Она тоже внимательно смотрит «Младенца Христа» – и спрашивает тихо:
– Вы любите детей?
– Я? Да.
Мы не сразу отходим от нее. Говорим, по-прежнему, мало. Зачем? Надо смотреть. Мы же не художники, не можем по настоящему понимать все тонкости колорита, рисунка, композиции и прочего. Не знаю, насколько это для нас, простых смертных, важно. Главное – лишь мысли и чувства, настроение, вызываемое картинами. Похоже, и она так считает: во всяком случае, не пытается разглагольствовать об искусстве.
Ходим