Покинув баню, бес отправился к жрецу Леонтию, где он вел совсем иные беседы. Только что ушел от него Алешка, который и сообщил отцу своему, что воином отважным быть он желает, и служить намерен не богу, а князю в первую голову. Не намерен он в граде родном оставаться, где ничего путное не ждет его, и ждать не может. И по всему было видно, что оказаться он хочет подальше от родного дома. И хочет он пойти туда, не зная куда, и найти то, сам не знает что.

      Знал и прежде Леонтий как мало сын его на него самого походил, подозревал, что рядом с собой удержать его не сможет. Но слишком стремительно и горько для него все складывалось. И умом понимал он, что спорить бесполезно, да ничего с собой поделать не мог больше.

      – Значит, Киев, – тяжело вздохнул он, и больше ни слова сказать не мог, так тяжко на душе его было. Да и что на такое сказать можно?

      Он никогда не понимал странного своего сына. И куда деваться от горького разочарования. И усилия его потрачены даром. А тут еще этот тип рогатый к нему насмешничать пожаловал.

      – Если не приживется, то воротится назад, – пытался уговорить себя жрец, но чувствовал, что несбыточные все это надежды.

      – Этого никогда не случится, – хотел крикнуть бес, но промолчал, не в силах ничего больше ему сказать.

      – Этого никогда не случится, – по дороге говорил своему приятелю Алешка, – не люблю я Ростова, и что бы там не происходило, все равно в стольном Киеве навсегда останусь, потому что с ним моя жизнь и судьба навсегда связаны были.

      Уже накануне видел сон Леонтий о том, что сын его затерялся где- то на бескрайних просторах, и сколько не звал и не искал он его, но отыскать все-таки никак не мог. Такие сны у него всегда сбывались, кто бы мог в том усомниться.

      И до Ростова уже дошли слухи о подвигах ратных Ильи Муромца, о славных похождениях Добрыни Рязанского князя, и, наверное, его сынок ненаглядный собирался становиться одним из них. Священник сочувствовал родителям этих добрых молодцев и проклинал князя, который отобрал их навсегда и заставил ему служить.

      «Пути господни неисповедимы» – пытался как-то утешить он самого себя, но никак успокоиться не мог.

      Его тревожила мысль, что сын его меч в руки возьмет и пойдет против них.

      Бывают такие окаянные дни в жизни каждого, но и сейчас не верилось ему, что дожил он до такого скверного часа.

      ГЛАВА 4 ЕЩЕ О РОСТОВЕ

      Алешка, проводив отца взглядом, стоял в полном одиночестве. Он злился – все решилось