Леонид все-таки попал в высшее общество, а в нем были свои законы. И Рита сдалась, она занялась воспитанием дочери, домом и собой.

      Она была достойным дополнением своего супруга, сопровождая его на светских раутах, она ловила взгляды мужчин, а порой и завистливые женские.

      – Вот настоящий театр, – не уставал комментировать Леонид, – блистай.

      Общество, куда он так стремился, было высшее во всех отношениях. Они жили на последних этажах пентхаузов, они отдыхали в Шамони и спускались с вершин Альп на горных лыжах, они строили загородные дома с башенками, поднимались на смотровые площадки и видели людей, похожих на муравьев. Они строили свой муравейник.

      Рита жила в предложенных обстоятельствах, стараясь не замечать того, что происходило вокруг, она не смотрела вниз, высоты она боялась с детства.

      И, наверное, поэтому, когда подруга Любочка, тогда еще принимаемая в доме, рассказала любопытную историю о некоем чиновнике, который взял свою любовницу в секретарши и на вполне легальных основаниях катается с ней по всему миру, Марго заметила:

      – Значит, так надо.

      – Кому? – Любочка искренне удивилась.

      – Ему, его жене и, наконец, любовнице.

      – Нет, Ритка, я тебя не понимаю. Ты что, действительно можешь с этим согласиться?

      – Я – нет, – невозмутимо ответила Марго и посмотрела на идеально сделанный маникюр.

      – Ты же только что сказала противоположное.

      – Нет, Любочка, это ты так услышала. Разъясняю для непонятливых: со мной такое случиться не может, потому что не случится никогда.

      – Понятно, – протянула Любочка, – где уж нам, простым училкам, у вас там высокие отношения. – В голосе послышались обиженные нотки.

      – Да это совсем не об этом, у вас, у нас. – Марго подняла глаза и посмотрела на подругу. – Это зависит не от того, где и как ты живешь. Все зависит от человека, что он чувствует. В конце концов, любовь не отменяли ни у простых училок, ни в президентских дворцах.

      – О, как мы высоко взлетели, какими категориями мерим, Клинтон и как там ее, это ты про эту любовь?

      – Нет.