Повозка со схимницей Серафимой и сопровождавшими её и её спутницу всадниками прибыли к Девичьему монастырю через час. Уже начинало светать, и звёзды в небе постепенно теряли свою яркость, а край чернильно-тёмного небосвода стал светлеть, окрашиваясь в нежно-голубые и розовые тона.

      Ратмир окинул внимательным взглядом окрестности монастыря. Глубокий ров окружал высокие деревянные стены с заострёнными вверху кольями. За ними виднелись очертания относительно недавно выстроенного Смоленского собора. Также за забором темнели деревянные, покатые крыши теремов.

      Перед самим монастырём расстилалось огромное поле, местами заросшее камышом и конским щавелем, которое в народе называли Девичьим. По широкой наезженной колее в сторону монастыря уже шли первые богомольцы, жаждущие преклонить свои колени перед Смоленской иконой Божией Матери «Одигитрией». Добирались они и пешком, и на лошадях, в повозках и без, в одиночку и группами по несколько человек, с благоговением глядя на отливающие золотом в предрассветном полумраке купола Смоленского собора и без устали кладя крёстные знамения. Вокруг стояла тишина, изредка нарушаемая чириканьем потревоженных полевых птиц и ржанием лошадей.

      В это момент раздался едва слышный звон одного малого зазвонного колокола. Тут же следом вступили второй, третий… Богомольцы замедлили шаг и устремили умильные взоры на собор, откуда поплыл над всем Девичьем полем ясный, нежный перезвон малых колоколов. Вот в их небесное звучание вступили подзвонные колокола, добавив звучанию красоты и разнообразия звуков. Невидимый звонарь, искусно управляя колоколами, извлекал из них божественные звуки, каждый раз звучащие по-разному и по скорости, и по громкости.

      – Господи, благодать-то какая! – старик Никифор без устали крестился, всей душой внимая божественному перезвону, плывшему над землёй. Ратмир внимательно посмотрел на него и тоже несколько раз перекрестился. Звучание колоколов, помимо его воли, почему-то стало беспокоить и завораживать его.

      В этот момент невидимый второй звонарь ухватился за верёвку, привязанную к языку самого большого – благовестного колокола, и в малиновый перезвон малых и средних колоколов добавился низкий звук, внеся в общую картину колокольного звона мощь и благолепие.

      – Прямо внутри у меня всё переворачивается, когда я слышу колокольный звон! – с восторгом произнёс старик Никифор, продолжая умильно смотреть на собор и креститься. – Чувствую, как короста какая-то с души каждый раз сползает и так хорошо становится. Душа очищается от грязи всякой…

      Вскоре они подъехали к самому монастырю.

      По условному стуку и паролю деревянные, массивные ворота основного входа распахнулись, и их встретили ратники с горящими факелами в руках, охранявшие монастырь.

      – Ты здесь бывал раньше, Ратмир? – тихо спросил старик