И побольше флагов. Ивлин Во
Читать онлайн книгу.
эту заблудшую овцу, парию, одного из тех, «о ком не принято говорить», и даже великодушно протянуть ему разок-другой руку помощи, конечно, тайно, неведомо для всех, кроме Барбары, постараться увидеть в нем больше доброго, чем видят остальные. Такой родственник мог бы даже подбросить лишнюю гирьку на весы Фредди, добавив ему толику самоуважения. Но, как это выяснилось, едва Фредди узнал Силов поближе, оставаясь парией и одним из тех, «о ком не принято говорить», Бэзил служил темой чуть ли не половины всех семейных пересудов. Так, в период знакомства с ними Силы с жаром обсуждали очередное вопиющее преступление Бэзила, однако, презирая, как всегда, мнение окружающих, не теряли надежды на уготованный ему в самом недалеком будущем блистательный успех. Бэзил же судил Фредди строго и без всякой жалости, глядя на него с выражением, которое Фредди часто ловил на лице Барбары в дни своего жениховства и в первое время их брака. Потому что между Бэзилом и Барбарой существовало смущающее сходство: она тоже была farouche[2] в более мягком, но разящем наповал обличье, а прелесть, от которой у Фредди перехватывало дыхание, в более грубой и дерзкой форме порой проглядывала и в Бэзиле. Материнство и мирное великолепие Мэлфри изменили Барбару, в ней теперь крайне редко пробуждался и подымал голову дикий зверек, но он таился в ней, и Фредди знал об этом. Время от времени зверек вылезал наружу, и после долгого и ровного пути на каком-нибудь крутом повороте Фредди замечал пару горящих глаз, которые следили за ним, точно за врагом.
Сама Барбара не тешила себя иллюзиями относительно Бэзила. Годы разочарований убедили ее в том, что Бэзил никуда не годится. В детстве они вместе играли в пиратов, но игра окончена, а Бэзил все играет, теперь в одиночку. От своей веры в него она отстранилась чуть ли не публично, но все же, как это бывает с иными культами, когда все мифы уже развеяны, источники веры осквернены и мутны, а культ все живет и живет веками, в душе Барбары, в самой ее глубине, сохранилось это детское почитание брата – маленький, едва различимый пережиток въевшегося в кровь суеверия, и в это утро, когда весь ее мир, казалось, зашатался, душой она устремилась назад, к Бэзилу, как если бы современный город вдруг поразило землетрясение, тротуары разверзлись, водостоки вздыбились, небоскребы задрожали и рухнули, и мужчины в котелках и элегантных, купленных в магазинах готового платья костюмах, выросшие в семьях, где ученость и рационализм передаются из поколения в поколение, внезапно обратились к верованиям в лесных духов, колдовским обрядам и стали бы скрещивать пальцы в надежде отвести от себя град из камней и кусков бетона.
Трижды на протяжении завтрака Барбара заводила речь о Бэзиле, и теперь, прогуливаясь под ручку с мужем по террасе, заметила:
– Мне кажется, этого-то он и ждал всю жизнь.
– Кто ждал и чего?
– Бэзил. Войны.
– А-а… Ну, по-моему, все мы в известном смысле… С садами беда. Полагаю, нескольких человек нам удастся отстоять, освободив от призыва на том основании,
Дикая, неукротимая