Время святого равноапостольного князя Владимира Красное Солнышко. События и люди. Ю. А. Соколов
Читать онлайн книгу.
дележ власти и имущества. Сюжет этот неизбежен и часто весьма драматичен. Если уделам суждена сравнительно продолжительная самостоятельная жизнь, если породившее их государство уже не возродится и останется в историческом прошлом, то источники не преминут живописать события внутренней драматургии. Если же, как в случае с Киевской Русью в последней четверти X столетия, удельное размежевание окажется непродолжительным сюжетом, а государство после этого лишь усилится, то летописи предпочтут не вдаваться в подробности и едва ограничатся условным пунктиром вместо полноценного изложения сюжета. Во всяком случае, два момента не вызывают сомнений в событиях 970-х годов.
Первое – при юных Святославичах формируются «правительства» во главе с могущественными лидерами, которые обладают влиянием и объемом власти куда большим, чем формальные князья. Примерно так же происходило и во Франкском государстве, распавшемся после Хлодвига Великого на суверенные «королевства» (Австразия, Нейвстрия, Аквитания и иные), так как при государях из клана Меровингов там появляются могущественные майордомы. Иногда майордомы были родственниками своих «королей», иногда – сторонними людьми, но весьма авторитетными военачальниками. Так же было и на Руси. Добрыня при своем племяннике, князе Владимире, был фактически тем же «майордомом». Свенельд такую же роль выполнял при Ярополке в Киеве, хотя, скорее всего, не имел с ним даже отдаленного родства. Кстати, «майордомы» старались сделать свою власть наследственной, подобно власти княжеской. Свенельду, очевидно, наследовал бы (если бы пережил отца) его сын, воевода Лют Свенельдич. Сын Добрыни, боярин и воевода Константин Добрынич после своего отца станет новгородским посадником – место немалое, хотя и не первое. К тому моменту, когда Добрыня в силу возраста сойдет с вершин власти, Владимир Святославич сам созреет для единоличного правления и опеки над собой со стороны двоюродного брата постарается избежать. Исключительность положения Константин Добрынич попытается вернуть после кончины равноапостольного князя с помощью его сына Ярослава Мудрого (значит, и своего племянника, правда троюродного) – значение Добрынича и ведомых им новгородцев в утверждении Ярослава Владимировича на «золотом великокняжеском столе» в Киеве переоценить трудно. Но Ярослав оставит Добрынича в далеком от Киева Новгороде, а после окончания «двоевластия», т. е. времени, когда Русь фактически будут делить Ярослав Мудрый и Мстислав Владимировичи, вызовет где-то в 1030-х годах посадника в Ростов и заключит под стражу, а спустя года три казнит. Причина понятна: властные амбиции Константина Добрынича и возможность опоры в реализации этих амбиций на постоянно «беременный мятежом» Новгород.
Институт «майордомов», характерный для этапа формирования в Западной Европе и на Руси, хоть и мог, но не состоялся. Быть может, дело в местных традициях, а может и в том, что Рюриковичи оказались «зубастее» и «властолюбивее», чем те же Меровинги.