Отзвуки октябрьских событий понемногу стали проникать и в Тобольскую губернию. Еще не было известно, на чьей стороне останется победа. Сообразно с этим вели себя и тобольские деятели. По губернии распускались всевозможные нелепые слухи. Из деревень стали приезжать солдатки-вдовы.

      – Господин комиссар, вас желает видеть какая-то женщина, – сообщает один из офицеров, живших в одном со мною доме.

      Выхожу в прихожую и вижу деревенскую женщину с девочкой лет шести.

      – Что вам? – спрашиваю ее.

      – Господин комиссар, где же правда? У меня муж убит на войне, а по деревням ходят мужики какие-то и говорят, что Временное правительство запретило выдавать пособие солдаткам-вдовам… – сказала женщина и заплакала.

      – Это неправда, – перебиваю я. – Не верьте, это вздор.

      – Как же не верить? Вот уже второй месяц волость нам отказывает. Чем же мне жить? Помогите, ради царя небесного…

      – Я вам говорю, что это вздор. Не верьте.

      – Что ж нам делать? Мы народ темный… Все нас норовят обмануть, обидеть.

      Судя по поведению, просительница была не совсем темная, а бывалая и даже немного грамотная.

      – Кто вас ко мне направил? Как вы пришли сюда?

      – Наши бабы послали: иди, говорят, к комиссару, что царя сторожит…

      Я объясняю, что она попала не по адресу.

      – Выдачей пособий заведует городская управа и губернский комиссариат, – говорю ей.

      – Уж вы помогите, куда я пойду, – просит женщина.

      Пробую растолковать ей порядок получения пособия. Даю немного денег и записку к городскому голове, который состоял членом комиссии, и сообщаю ему о деревенских слухах. Расшатывание умов идет по всем российским городам, и весям. Не оставлена без внимания даже наша отрядная школа. Лекции, которые в начале осени шли довольно успешно, теперь стали посещаться все меньшим и меньшим числом солдат.

      Еще до отъезда из Питера я говорил Керенскому и Кузьмину, что в отряде необходимо будет устроить школу, читать лекции для того, чтобы солдаты не скучали и не распускались от скуки и безделья. Тобольск – городишко глухой, захолустный, зима холодная и продолжительная. Керенский и Кузьмин вполне согласились со мной. По прибытии в Тобольск я немедленно принялся за это дело. В отряде оказалось много безграмотных и полуграмотных. С ними, кроме меня, согласились заниматься и некоторые офицеры, с более же подготовленными занимался я сам: читал им лекции по естественной истории, географии, истории культуры и пр. Бухгалтерию же преподавал мой помощник А. В. Никольский. Кроме того, я неоднократно делал доклады и читал лекции на